Глубоко вздохнув, Дженис попыталась взять себя в руки и продолжить играть свою роль.

— Эх… — Она судорожно сглотнула, подняла подбородок, заморгав из-за яркого света. — Послушай, не стоит играть в русскую рулетку. Ты рискуешь своей жизнью. А я должна следить за тем, чтобы ты не занимался этим.

Он нахмурился:

— В этом-то и вся суть. Это моя жизнь — и она принадлежит мне. Не тебе. Не врачам. Не умникам из дворца. Только мне! — Майкл завязал полотенце потуже и бросил на нее скептический взгляд. — Так, давай начистоту, — начал он. — Я буду делать все, что сочту нужным. Ты можешь советовать, но не устанавливать правила. Никаких правил! Она неохотно кивнула:

— Хорошо. Но…

— Это моя игра, — жестко произнес Майкл. — И я буду играть по своим правилам. Если ты с этим не согласна, можешь уходить.

Дженис развернулась не очень грациозно, но зато удержалась на ногах. Все было ясно. Он хотел, чтобы она ушла.

Она пошла обратно в комнату, чтобы забрать свою сумку. В этот раз она точно уходит. Если Майкл хочет рисковать своей жизнью, она не собирается его останавливать! С нее хватит!

Вот только куда ей пойти? Уже поздно. Этот район весьма благополучный. Возможно, где-нибудь здесь поблизости найдется отель. Возможно…

Выходя, Дженис бросила последний взгляд через плечо. И в этот момент раздался крик боли.

Молнией она залетела обратно. Майкл стоял, упершись в дверной косяк, глаза его были закрыты.

— О нет, о нет! — зашептала Дженис, подбегая к нему.

Он умудрился надеть штаны от пижамы, но торс все еще был голым. Она быстро проскользнула ему под плечо.

— Что случилось?

Его губы скривились в подобие улыбки, он мотнул головой:

— Когда боль простреливает меня насквозь…

— Обопрись, — твердо сказала она ему. — Пойдем положим тебя обратно в постель.

Она повернула лицо и вдохнула столь знакомый запах — и тут же пожалела об этом. Чувства мгновенно нахлынули на нее. Она так скучает по нему!

Но Дженис взяла себя в руки и стала поддерживать Майкла, пока они медленно шли до кровати. Потом она усадила его на край постели, и он со стоном улегся на простыни.

Краем глаза она заметила страшные красные шрамы на его спине, и ее сердце екнуло. Где его повязки? Он должен быть в них. Когда его привезли сюда из госпиталя, они точно были на нем. Он, наверное, снял их, когда пошел в душ. Можно ли было это делать? Вряд ли… Но не в силах Дженис давать ему указания, что можно, а что — нельзя. Все предельно ясно. Это его игра.

Она осторожно вытянула из-под Майкла простыни и накрыла его. А затем тревожно посмотрела на него сверху вниз. Майкл тоже смотрел на нее. Он не улыбался, но Дженис прочла что-то странное в его глазах.

— Хорошо, — хрипло сказал он. — А теперь позволь мне отдохнуть минуту.

Дженис кивнула. Она устояла перед соблазном попросить его пошевелить пальцами ног, чтобы проверить, не задет ли спинной мозг. Она зашла в ванную — на полу валялись скинутые им повязки. Из аптечки она взяла лейкопластырь и марлевые тампоны, подняла бандаж и отнесла все это в комнату.

Глаза Майкла были открыты, и он замотал головой, когда увидел, что она принесла.

— Хочу, чтобы кожа подышала, — сказал он ей.

Дженис засомневалась, хорошая ли это идея. Но она не вправе с ним спорить, не так ли? С глубоким вздохом Дженис опустилась на кушетку.

— Тебе всегда нужно, чтобы все было по-твоему, да? — проворчала она.

В этот момент ему полегчало, и он даже умудрился улыбнуться.

— Неужели это так очевидно? — спросил он. — Такое впечатление, что ты слишком хорошо меня знаешь.

Слабо сказано… Так странно осознавать, что Майкл ничего не помнил из последних двух лет, в особенности их общее прошлое. Они пробыли вместе не так уж долго, но это изменило ее жизнь.

Он смотрел на нее прищуренными глазами, откинув голову назад. Дженис могла только догадываться, о чем он думал. Время тянулось. Он ничего не говорил, но продолжал смотреть на нее. Она нервно кусала губу, готовая к тому, что он ей сейчас скажет. Она предчувствовала — скоро что-то произойдет…

— Ты замужем? — наконец спросил Майкл.

Ее словно ударило током.

— Да, — быстро ответила она. — Да, я замужем. Но на данный момент мы не вместе.

— Понимаю, — медленно кивнул он. — Война.

— Да. Война. — Она чуть не рассмеялась вслух. — Вините во всем войну.

Он нахмурился:

— Мне говорят, это было во время войны, но я не помню. — Он задергался, будто ему неудобно. — Говорят, я делал хорошие вещи, но, наверное, теперь уже никогда не узнаю наверняка.

— Да, конечно, — сказала она с улыбкой, в которой сквозила горечь.

Что-то внутри подсказывало Дженис — Майкл и так знал, что отважен и благороден. Сама его сущность была таковой. И по этой же причине они не подходили друг другу…

Сердце ее болело еще сильнее, чем прежде. Можно поменять свои мысли, свое поведение, но нельзя изменить свое сердце…

— Ты когда домой пойдешь? — спросил он.

— Я уже собиралась уходить, когда ты свалился. Я уйду, не беспокойся.

Он нахмурил брови.

— Почему ты уходишь? Разве ты не должна оставаться рядом со мной?

— Не тогда, когда меня выгоняют.

— Выгоняют? — Майкл был в явном недоумении. — Я никогда бы тебя не выгнал. Ты нужна мне здесь. Тебе подготовили комнату?

— Нет. — Она посмотрела на него одновременно злобно и сконфуженно. — Я еще никому не сказала, что она мне понадобится. Я думала…

Он нетерпеливо задвигался:

— Позови сюда Босвелла. Он проследит за тем, чтобы тебе подготовили хорошую комнату. Я удивлен, что он до сих пор этого не сделал.

Она уставилась на него:

— Босвелл?

— Наш дворецкий.

Она поморщилась:

— Я думала, его зовут Гризвольд.

— О-о-о. — На лице Майкла появилось выражение, как будто он только что вспомнил какие-то факты. — Верно. Кайлос полностью заменил прислугу по непонятной причине. — Он нахмурился. — Ты не знаешь, почему он это сделал?

— Э-э-э… нет.

— Вот и я не знаю. — Майкл беспокойно вздохнул. — Бедный старый Босвелл… Интересно, что с ним стало? Он служил у нас еще со времен, когда я был ребенком. Он практически стал частью семьи.

— Ну, теперь у вас Гризвольд. И он ушел домой в девять часов вечера.

Майкл в замешательстве уставился на нее: