Он был тверд в своем решении. Вздыхая, Дженис снова присела на кушетку.

— Тогда, пожалуйста, веди себя менее активно, — попросила она его. — По крайней мере, до завтрашнего визита врача.

Майкл кивнул, но как-то неубедительно.

— Тебе стоит поесть чего-нибудь. Хочешь, я подогрею куриный суп?

Он покачал головой, состроив гримасу.

— Я знаю, — вспомнила она, и ее лицо озарилось. — Я приготовлю тебе твой любимой омлет с сыром.

Он удивленно посмотрел на нее:

— Откуда ты узнала, что это мое любимое блюдо?

Дженис остановилась, досадуя, что допустила такую оплошность.

— Я… я не знала, — сымпровизировала она. — Но в холодильнике должны найтись яйца и сыр, если даже ничего другого там нет. Поэтому я решила предложить именно омлет.

Он все еще хмуро смотрел на нее. Она широко улыбнулась и вышла из комнаты. Ей придется быть осторожнее, если она хочет выжить в этом маленьком приключении.

Дженис вошла в кухню и осмотрелась, не желая встречать так называемую кухарку. Ей, похоже, повезло. Здесь никого не было.

Зато через несколько минут в кухню зашел Кайлос:

— Эй, детка! На этот раз я не буду пугать тебя. Так что не надо даже пытаться нападать на меня, хорошо?

— Без проблем, — пожала плечами Дженис, выложив на фарфоровую тарелку идеально приготовленный омлет. — Если ты пришел с миром, я буду спокойна.

— Я отвозил… кухарку домой. — Кайлос с интересом посмотрел на еду. — Эй, можешь и мне сделать такое?

Она подняла на него взгляд:

— У тебя есть ранения?

— Ты знаешь ответ.

— Тогда и ты знаешь мой: нет!

Кайлос грустно вздохнул, когда она проходила мимо с тарелкой.

— Жаль, — пробормотал он. — Эй, нам надо поговорить кое о чем…

Но Дженис проигнорировала его. Теперь она знала, что Майкла усыновили, и могла понять, почему братья так не похожи друг на друга. Да, они вместе воспитывались, но не были братьями по крови!

Кстати, действительно ли Майкл королевских кровей?

— Твой брат вернулся, — сообщила она Майклу, открывая дверь в его комнату. — Ты доверяешь ему?

Его глаза расширились от удивления.

— Кайлосу? Он что, как-то обидел тебя?

— От мужчин, подобных Кайлосу, я могу себя защитить, — презрительно ответила она. — Я хочу узнать: есть ли у тебя причины подозревать у него скрытые мотивы?

Он покачал головой, не понимая, к чему она клонит.

— По поводу чего?

Она пожала плечами:

— Ну, не знаю… Просто он мне кажется каким-то скрытным.

— Скрытным? — Майкл улыбнулся. — У Кайлоса всегда есть скрытые мотивы. И он очень часто кажется скрытным. Так что тут ты права. Держи с ним ухо востро!

И Майкл начал уплетать омлет. Очень скоро еда полностью поглотила его внимание.

Дженис некоторое время наблюдала за ним, радуясь: похоже, он наслаждается пищей. Но ее беспокоил Кайлос. Этот тип не вызывал у нее никакого доверия.

— У тебя есть что-то конкретное на него? — неожиданно спросил Майкл.

— Нет, — наконец ответила она. — Если ощущения не берутся в расчет, то у меня ничего нет.

— Ощущения? — Майкл отодвинул недоеденный омлет, напевая мотив какой-то песни, посмотрел вдаль, будто пытаясь что-то вспомнить.

Дженис вспыхнула — слишком хорошо его помнила. Помнила, какой у него красивый голос и как он очень любит петь. Он пел ей любовные песни. Чтобы рассмешить ее, пел шутливые песенки.

После еды Майкла начало клонить ко сну.

Она достала из шкафа стеганое одеяло, выключила свет и устроилась поудобнее на маленькой кушетке. И когда Дженис уже почти заснула, она услышала какой-то звук, подняла голову и увидела в дверном проеме силуэт Кайлоса. Впрочем, он тут же исчез.

Это взволновало Дженис, но она была слишком уставшей.

«Завтра, — пообещала она себе. — Завтра я разберусь с ним».

Через две секунды ее глаза закрылись.

Майкл бродил по саду в одиночестве. Он словно сбежал из ловушки, где тебя мучают добротой. Тихо выскользнув на рассвете, стараясь не разбудить Дженис, в шкафу в коридоре он нашел старую трость своего отца и почувствовал себя свободным.

Вот только вскоре на Майкла вновь накатила боль. Появилась слабость. И этот холодный ветер…

Он остановился рядом с прудом, который раньше очень нравился ему. Сейчас воды в пруду не было. Майкл осторожно присел на лавочку. Ему стало грустно от вида голого бетона. А ведь когда-то здесь плескались яркие рыбки и он так любил наблюдать за ними!

Майкл нахмурился. Почему Кайлос позволил прийти в упадок всему прекрасному в поместье? Надо будет поговорить с ним.

Но не сейчас. Майкл пришел сюда, чтобы побыть в одиночестве и попытаться привести в порядок мысли. Ему нужно подумать и решить, что делать со своей жизнью, — до того, как это за него решат другие. Судя по тому, как складываются обстоятельства, он вполне может оказаться тем самым потерянным принцем.

«Ух ты! Просто великолепно! И что мне это даст?» — Майкл глубоко вздохнул и нахмурил брови.

Ему нужно стать серьезным и практичным. Действительно ли он хотел стать принцем и жить с королевской семьей во дворце? Если честно, он совсем не подходит для этого. А что, если у этой медали есть и оборотная сторона? Вдруг он найдет для себя ответственную работу? Что, если благодаря своему происхождению он действительно сможет поменять что-то к лучшему?

Майкл никогда не хотел быть принцем. В детстве он мечтал стать звездой футбола. После этой мечты были и другие. Например, он хотел стать пожарным. Потом — астронавтом. И в конце концов, остановил свой выбор на архитектуре.

У Майкла был процветающий бизнес, но началась война, и он решил: быть разведчиком, наверное, очень интересно. И он стал им — так ему сказали, ведь сам он ничего не помнил…

Но быть принцем?.. Да, есть над чем подумать…

Беспокоило Майкла и кое-что еще — два потерянных года его жизни. Где он был? Что делал? Кого любил?

Два года. Многое могло произойти за это время. Он помнил, насколько взбудоражен был началом своей воинской службы. Он готовился к ней — тренировался, читал. Он даже заполнил все нужные бумаги.

А потом — ни-че-го! Как будто он попал в другое измерение на два года.

Но сейчас он вернулся и хотел обрести то, что потерял.

Потеря… Да, он чувствовал потерю. Ощущал какую-то глубокую, темную, ноющую дыру в своей душе. Он в ком-то нуждался. Чего-то не хватало…

Майкл начал подниматься, и боль пронзила его словно удар ножа в спину. Хватая ртом воздух, он рухнул обратно на лавочку.