Личный секретарь Мартин Чартерис выбегает из британского пресс-центра, чтобы сообщить ничего не подозревающей Елизавете о смерти ее отца. Следующие этапы королевского турне пришлось отменить.

Королевская чета шла в джунглях по узкой тропе, которая была проложена носорогами, буйволами и слонами (и по-прежнему постоянно ими использовалась). В случае тревоги люди могли сойти с тропы, только поднявшись по лестницам, которые были прибиты к некоторым деревьям.

«Пробиваясь поодиночке сквозь густой кустарник, где видимость местами ограничивалась одним-двумя ярдами (1–2 метра. – Ред.), – продолжал Корбетт, – путешественники шли навстречу звукам, которые становились все более устрашающими. Когда они подошли к повороту тропы и увидели слонов, то обнаружили: чтобы добраться до безопасного места в отеле Treetops, им нужно приблизиться к слонам на расстояние менее десяти ярдов (около 10 метров. – Ред.)».

Как оказалось, огромная слониха таким образом защищала своего детеныша. «У меня кровь застыла в жилах», – рассказывал позже один из рейнджеров. Однако под прикрытием вооруженной охраны Елизавете с мужем все-таки удалось перейти поляну и подняться по лестнице в гостиницу. Через минуту принцесса уже показалась на балконе, откуда стала снимать слонов на кинокамеру. Так получилось, что рано утром 6 февраля 1952 года Елизавета II стала королевой в тот момент, когда находилась на ветвях гигантской африканской смоковницы. Этот момент показан в сериале «Корона» через образ великолепного африканского орлана. Он прилетает на террасу, где спит принцесса, некоторое время смотрит на нее – и улетает, будто его никогда и не было. Сцена основана на воспоминании другого свидетеля этих событий, коммандера Майкла Паркера, сослуживца герцога Эдинбургского, а позднее его личного секретаря. Однако, по его версии, эта сцена была несколько другой. Паркер уговорил Елизавету и Филиппа встретить восход солнца над джунглями, и как раз тогда появился орлан. Великолепная хищная птица парила над ними, будто приветствуя.

«Я никогда не думал об этом позже, – писал он, – но произошло это примерно в то же время, когда скончался король».

По странной причуде судьбы новая королева едва ли не последней в целом мире услышала новость о собственном восшествии на престол. Когда рано утром 6 февраля крайне важная телеграмма под грифом «Гайд-Парк-Корнер» достигла Найроби, верховный комиссар города вместе со значительной частью сотрудников уже уехал. Он отправился в Момбасу, чтобы попрощаться со своими высокими гостями, которые уезжали на Цейлон. Официальная книга кодов была у комиссара с собой. В Момбасе находились также тщательно упакованные и готовые к длительному путешествию вещи из официального гардероба Елизаветы, в том числе черные траурные наряды, которые всегда сопровождали членов королевской семьи. А телеграмма, отправленная в Букингемский дворец, гарантировала, что на борт королевского самолета, на котором на следующий день королева вернется в Лондон, будет доставлена черная шляпа.

Мартин Чартерис (1913–1999)

В первом сезоне сериала его роль исполняет Гарри Хадден-Патон.

Чудаковатый и насмешливый Мартин Чартерис видел главную задачу монархии в развлечении; по его мнению, она должна была «развернуть ковер счастья нации». С таким же чувством активной радости бывший подполковник корпуса королевских стрелков выполнял обязанности личного секретаря Елизаветы II как принцессы (1950–1952) и королевы (1972–1977). Двадцать лет перерыва Чартерис провел в качестве лояльного подчиненного Томми Ласеллса и Майкла Эдина. «Когда я встретил ее, то просто влюбился, – признавался он позже. – Она была такой молодой, красивой, верной своему долгу, в общем, эта женщина производила самое глубокое впечатление». С того дня, как Чартерис вступил в должность, в речах королевы стало гораздо больше юмора – новый спичрайтер явно обладал даром выражать словами мысли женщины, в которую он «просто влюбился». Это обстоятельство сделало еще более увлекательным интервью журналу Spectator, которое он дал после выхода в отставку. В нем он назвал принца Чарльза «плаксой», принцессу Маргарет – «злой феей», королеву-мать – «похожей на страуса, который прячет голову в песок», а Сару Фергюсон[10] – «пошлой, пошлой, пошлой!». Вскоре после появления этого интервью в печати королева и королева-мать пригласили «дорогого Мартина» на обед.

В то время как телеграммы скапливались в офисе комиссариата, первым о происходящем узнал личный секретарь Елизаветы Мартин Чартерис. Он понял это, когда его неожиданно вызвали к телефону, пока он находился в Британском пресс-центре. Позднее он вспоминал, что в холле обнаружил ошеломленного, побелевшего от волнения журналиста, который тупо вертел в одной руке пачку сигарет. Телеграфное агентство Reuters только что передало важные новости из Лондона, которые, по мнению правительства, больше нельзя было скрывать. Именно Паркер, которого Чартерис предупредил из пресс-центра, был вынужден сообщить Филиппу в Сагана Лодж о кончине короля. «Он выглядел так, как будто на него уронили половину мира, – вспоминал потом Паркер. – Никогда в жизни я никого так сильно не жалел».

Филипп поговорил с женой наедине. «Он отвел ее в сад, – вспоминал Паркер. – Они медленно ходили взад-вперед по лужайке, и он все что-то говорил, говорил и говорил ей».

Когда Чартерис прибыл в Сагану, то обнаружил супругов в домике. Филипп лежал на диване, прикрыв лицо газетой Times. Глаза новой королевы покраснели, но слез видно не было. «Она сидела выпрямившись, полностью принимая свою судьбу», – вспоминал Чартерис. Он был поражен хладнокровием, с которым Елизавета настояла на том, чтобы лично написать телеграммы с извинениями тем, кто ждал встречи с ней на следующих этапах уже отмененного турне. Когда личный секретарь спросил ее, под каким именем она хочет править как королева, она быстро ответила: «Да под своим собственным – а как же иначе?»

Елизавета II уезжала из Саганы в тех же синих джинсах, которые носила в отеле Treetops. При этом она попросила трех присутствующих фотокорреспондентов не делать никаких фотографий. «Мы молча стояли рядом с домиком, наблюдая, как машины скрываются в облаках пыли, – вспоминал один из них, Джон Джочимсен, – и никто из нас так и не заснял этот исторический момент. Глядя на уезжавшую девушку, которая в одночасье стала королевой Великобритании, я почувствовал, что ее гложет скорбь. Она посмотрела на нас и просто подняла руку. Мы молча стояли, положив фотоаппараты на землю».

Как вспоминал камердинер Филиппа Джон Дин, во время долгого 19-часового ночного перелета в Лондон новая королева пару раз покидала свое место. Возвращаясь, она выглядела заплаканной, но слез ее никто не видел. Двоюродная сестра Филиппа Памела Маунтбеттен, которая участвовала в поездке как фрейлина, вспоминала, что Елизавета извинилась за то, что испортила захватывающий вояж по