решение, заручившись поддержкой избитой поговорки про Магомета и гору. Алло! Мы ищем таланты! Но не впрямую, а через таких вот агентов, засланных казачков вроде Виталия. В США, Канаду, Германию, Израиль, Австралию были направлены люди, которые, подобно курицам, терпеливо выклевывали одинокие зернышки из пыли, покрывавшей весь двор. Отчаявшиеся писатели и поэты, работающие на заправках и в гостиницах с радостью подписывали самые грабительские контракты, «казачкам» шли немалые проценты, издательство выпускало книги многотысячными тиражами, и все были счастливы. Дошло до того, рассказывал Мишка, что агенты работали сразу на несколько издательств и продавали, естественно, тому, кто дороже заплатит. Обычно они представлялись представителями филиала того или иного издательства в данной стране. С писателем заключался контракт с покупкой всех прав на книгу с тиражом, скажем, в три тысячи экземпляров, его приглашали в подставную контору, заверяли бумаги с помощью подкупленного нотариуса и обещали прибыль согласно продажам плюс, естественно, деньги за переиздания, после чего, вежливо попрощавшись, предлагали ждать. В России печаталось два тиража, в три и двадцать тысяч экземпляров соответственно, после чего часть «трехтысячного» тиража выбрасывалась в русские книжные магазины заданной страны, без рекламы и раскрутки. Итог был печален и закономерен: писатель убеждался, что его книга в продаже, а также, что ее никто не хочет покупать, расстроенный агент выплачивал ему мизерный гонорар и покупал себе новую машину, а издатель строил дачу для дочери в Подмосковье. Россия, однако.

Виталий, наконец, начинает рассказывать. Он обрисовывает мне перспективы, приятно волнует суммами, прищурившись, представляет меня на вручении какого-нибудь «Букера» и вообще, умело загоняет доверчивую косулю в чащу леса, где, притаившись, сидят в засаде охотники. Дождавшись полувопросительной паузы в его монологе, я отхлебываю вина – эх, черт, хорошее какое, даже жаль! – и выплескиваю оставшееся ему в морду, с удовольствием замечая брызги, летящие на накрахмаленную скатерть и белоснежную рубашку. Вино хорошее. Значит, не отстирается. Виталий сидит, разинув рот и выпучив глаза, и я, краем глаза следя за приближением перепуганного официанта, швыряю в агента скомканную салфетку и говорю рычащее:

– Вытрррись, урррод! – Разворачиваюсь и иду к выходу. А у двери кричу:

– За Саню, за Вовку Менина, за Костика – понял?!

И, не дождавшись ответа, выбегаю на улицу.

Дома, садясь за старенький компьютер, я заплакал. Наверное, из-за того, что месть оказалась какой-то дурацкой.

Я ухожу

Крепкое сочное яблоко с хрустом разломилось пополам, брызги сока полетели в разные стороны, а нож остался торчать в исколотой многочиленными попаданиями доске. Я судорожно выдохнул: получилось. Третье яблоко, третий бросок. Я готов. Многие месяцы тайных тренировок, нитяная боль в руке от предплечья до кончиков пальцев, когда кажется, что будто под кожей протянута огненная веревка, таблетки, притирания, бессонные ночи, полные сомнений – все это позади. Я готов уйти.

Мое тело совершенно. Дельты, трапеция и бицепсы умеренно округлы, но не перекачены, грудные мышцы с прессом в достаточной мере подсушены и уплотнены, квадрицепсы и икроножные мышцы подчеркивают уровень развития ног. Работа надо мной продолжалась не один год, и из рыхлого двадцатитрехлетнего очкарика с довольно высоким IQ, слабой спиной и намечающейся одышкой на свет вылупился, как мощная бабочка из безжизненного кокона, мой альтер эго: статный, сильный, в меру грубоватый самец с приятными глазу цветом волос (краска) и глаз (линзы), сильными чертами лица (небольшая пластика с парочкой инъекций), безупречными зубами (очень дорогой стоматолог), хорошо продуманной и вычищенной в нужных местах биографией, а также целым томом возможных сценариев развития событий, заученных мной наизусть. Казалось, кукловод с прозаичным именем Игорь Семенович предусмотрел все. Но на самом деле, в многолетней погоне за совершенством он забыл как следует натянуть веревку у своей куклы. А может быть, она перетерлась сама.

Бывают хорошие шахматисты. Бывают гениальные. И бывают подобные Игорю Семеновичу, держащие в уме прошедшие и будущие ходы, как свои, так и противника, причем одновременно в нескольких партиях, состоявшихся и предстоящих. Обдумав свой план, кукловод со всей возможной энергией и предприимчивостью принялся его осуществлять, нажав на сотни рычагов, потратив сотни тысяч и сделав сотни подготовительных шагов, прежде чем начать свою партию. Он был безупречен, однако ни один шахматист не смог бы предположить, что его фигуры неожиданно взбунтуются и начнут ходить сами, как им вздумается. Впрочем, возможно я просто недооценил Игоря Семеновича, и меня ждет очередной сюрприз? Даже если так, решение принято. Мне не жаль потраченного на свое тело времени, не жаль усилий кукловода и множества его помощников, тайных и явных. И мне не жаль себя.

План Игоря Семеновича в теории, как и все гениальное, выглядел довольно просто, если не сказать, банально. В далеком от столиц городе жил-был царь и бог сразу нескольких областей нашей необъятной Родины, повелитель целой империи, днем и ночью исправно выкачивавшей деньги от добычи различные полезных ископаемых, распределяя их по несметному количеству зарубежных банковских счетов нужных и полезных государству людей, от районных и областных князьков, до… Да-да, до. Империя обросла множеством благотворительных фондов, строительных компаний, спортивных клубов, несколькими десятками производств, которые исправно выигрывали тендеры, покупали дорогих игроков, монопольно делали товары массового производства и продолжали распределять деньги все на те же зарубежные счета тех же людей. Это был огромный пирог, выпекаемый несколькими сотнями самых влиятельных граждан большой и не слишком богатой страны. Многие мечтали отщипнуть крошечку от этого произведения пекарского искусства, но Игорь Семенович был гораздо амбициознее многих. Он хотел сам регулировать температуру в печи, и, кажется, нашел, как это сделать.

У царя и бога, с его золотыми унитазами (это не фигура речи), виллами для собак (и это), подпольной коллекцией картин величайших художников эпохи Возрождения и прочими атрибутами чванливого несметного богатства, была одна небольшая проблема. Он, даром, что бог, никак не мог остановить процесс старения, а дряхлел, несмотря на лучшее медицинское обслуживание из всех возможных, довольно быстро. Тут бы и готовить себе в империю наследника, но его-то как раз у императора не было. Была очень неглупая, довольно симпатичная, хорошо образованная и лишенная султанских замашек наследница, а больше Бог богу детей не дал, хотя попытки заделать их осуществлялись в свое время на редкость регулярно (с разными богинями). А потом дряхление взяло свое, и никакие инъекции ботокса, пересадки волос и омолаживающие процедуры уже не могли разогнать вялые сперматозоиды царской особы. Итак, наследница. Она и стала объектом пристального внимания Игоря Семеновича, который много лет изучал ее пристальней, чем кого бы то ни было на этой Земле. Привычки, пристрастия, грехи