chitay-knigi.com » Любовный роман » Наследство Пенмаров - Сьюзан Ховач

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+

Закладка:

Сделать
1 ... 5 6 7 8 9 10 11 12 13 ... 211
Перейти на страницу:

— Спасибо, сэр, — сказал я. — До свидания.

— До свидания, Мод.

Но моя мать не могла отвечать. Когда шорох колес коляски затих вдали в холле, она закрыла лицо руками и опустилась на ближайший стул.

Я закрыл дверь. Мы остались одни.

Наконец, она сказала, не глядя на меня:

— Я должна вести себя разумно. Конечно, я расстроена, Жиль болен, он явно умирает, дом… не такой, каким я его помню. Но… — Она поколебалась, прежде чем добавить со своей извечной высокомерной решительностью: — Но мы ведь можем переделать дом, не правда ли? Скромный ремонт, небольшая отделка, новая мебель… Он скоро станет таким же замечательным, каким был при моем отце. Я буду жить в башенной комнате, той самой замечательной башенной комнате, что выходит окнами на море…

Наступило время моей мести. Неподвижно стоя на вытертом индийском ковре, я посмотрел ей прямо в глаза и отчеканил:

— Нет, мама.

Она посмотрела на меня. Она ничего не понимала.

— Но ведь я, по крайней мере, могу выбрать себе комнату. Я настаиваю, Марк, что когда я буду здесь жить…

— Ты не будешь здесь жить, мама.

Она продолжала смотреть на меня. Когда я понял по ее глазам, что она начала осознавать всю невообразимость моей мести, то даже удивился, почему в эту минуту триумфа не чувствую удовлетворения, только неясную пустоту.

— Ты всегда говорила, что хочешь, чтобы дом достался мне, — вдруг сказал я, и голос мой был так спокоен, словно я и не любил, и не ненавидел ее, просто был безразличен к ее присутствию в этом темном, мрачном доме. — Скоро я его получу, и мечта всей твоей жизни исполнится. Но если ты думаешь, что мы сможем жить под одной крышей, боюсь, ты сильно ошибаешься. Я буду сам себе хозяин, но никогда — слабым отражением твоих желаний, как бедный кузен Роберт. Я и так слишком долго был у тебя на побегушках.

Она была так зла, что не могла говорить, а лишь дрожала от ярости. Потом вдруг начала, всхлипывая, умолять меня:

— Марк, пожалуйста… Я не вынесу… Пожалуйста… Я тебя люблю… Позволь мне остаться… Не отвергай меня…

И неожиданно мне захотелось, чтобы она осталась, захотелось ее благодарности, ее гордости за меня, ее любви. Я боялся открыть рот из страха, что выдам, насколько близок был к этой глупой и сентиментальной перемене. Но я заговорил. Я сказал так, чтобы она испробовала плодов своей собственной черствости:

— Я так решил, и ничто не изменит моего решения. Мне очень жаль.

Она начала кричать на меня, но мне было все равно. Я просто предложил ей покинуть дом без промедления, и когда мы добрались до экипажа, велел кучеру ехать в Пензанс через Морву.

— Морву? — сказала мать. — Морву? Зачем нам Морва?

— Туда приехал мой отец, чтобы проинспектировать свои владения, и я собираюсь погостить у него несколько дней. Роберт позаботится о тебе, когда ты приедешь в Пензанс. Мне незачем сопровождать тебя до Лондона.

— Но…

— Я хочу повидать отца.

— Но почему именно сейчас? — Она была в ярости и в отчаянии одновременно: — Мне ты нужен больше, чем ему!

— Может быть, — сказал я, — но он мне нужен больше, чем ты.

Она не ответила. Может быть, она наконец поняла, что ей нечего мне сказать. Она плакала всю дорогу до Морвы, а когда экипаж остановился у церквушки в небольшой деревушке, гордость вернулась к ней, и когда я попытался поцеловать ее на прощание, она отвернулась.

— Я зайду к тебе, когда в следующий раз приеду в Лондон, мама, — сказал я после минутного колебания. — Счастливого пути!

— Не утруждай себя визитами, — ледяным тоном вымолвила она, потом вдруг опять заплакала, прижалась ко мне и стала умолять остаться, потому что, в конце концов, я ее сын, ведь правда же, и всем ей обязан.

— Я не единственный твой сын, — сказал я. — Есть еще Найджел.

— Да, — равнодушно подтвердила она. — Найджел. Я сильно болела после его рождения. Чуть не умерла. Боюсь, я никогда его особенно не любила.

— Он бы приехал к тебе, если бы ты его пригласила. — Я выпрыгнул из экипажа и велел кучеру ехать дальше: — До свидания, мама.

Она не ответила. Экипаж медленно покатился прочь по дороге, бегущей через пустошь на юг, и я смотрел ему вслед, пока он не въехал на горный кряж и не исчез из виду. Потом, все еще чувствуя себя опустошенным после сцены в Пенмаррике, я спросил дорогу у проходившего мимо ремесленника и уже через пять минут быстрым шагом шел по дороге к ферме Деверол.

3

Я был шокирован, увидев, какой дом избрал себе отец в качестве летней резиденции. Я знал, что это была ферма, но думал, что «ферма» — это просто устаревшее название, а дом на самом деле представляет собой небольшой деревенский особняк, на худой конец с маленькой фермой, снабжающей его простейшими съестными припасами, поблизости. Поэтому, сойдя с дороги на Пензанс и свернув на тропу, ведущую к кучке строений из серого камня в четверти мили от меня, я решил, что постройки фермы скрывают из виду особняк. Открытие, которое мне предстояло совершить, я сделал, лишь добравшись до места.

Особняка не было.

Не было даже фермы, поскольку ее постройками никто не пользовался, а амбар нуждался в ремонте. Все поместье состояло из старого фермерского дома, квадратного в плане, где не могло быть более десяти комнат. Я внимательно осмотрел дом на предмет труб, которые могли бы свидетельствовать об элементарных удобствах, но их не было. Поблизости стояла лишь бочка для сбора дождевой воды из водосточных желобов, и все. Пройдя по заросшей сорняками садовой тропинке сбоку от дома, я добрался до парадного входа и, с трудом веря, что мой отец мог избрать для жилья такое место, постучал в дверь.

Меня впустила седовласая корнуоллка, одетая бедно, но прилично. Она провела меня в гостиную, грязную комнату с простой мебелью, которой, казалось, никогда не пользовались. Я начал подозревать, что отец сошел с ума. Я вспомнил об особняке Гвикеллис, старом и красивом, о его облагороженном годами фасаде, о холле с великолепными сводами, о низко лежащем саде, все еще дающем знать, что он разбит на месте средневекового рва. Подумал о лесах, простирающихся от лугов до устья реки, о мире и покое деревни южного Корнуолла. Отец был неотделимой его частью, и я совершенно не мог представить, что он может жить где-либо еще, а менее всего на этой дикой земле Корнуолльского Оловянного Берега, на скромной ферме, в каких ютятся работяги. Я уже подумывал, не спросить ли мне прямо о причинах, заставивших его жить здесь, когда дверь открылась и он вошел в комнату.

— Марк! — воскликнул он. — Какой приятный сюрприз! Как ты, дружище? — И он обнял меня. Должно быть, он был удивлен, когда почувствовал, что я не хочу его отпускать, когда он попытался высвободиться, но улыбнулся, потрепал по плечу и сказал мягко: — Пойдем в кабинет, и я попрошу экономку, миссис Мэннак, принести нам чай.

1 ... 5 6 7 8 9 10 11 12 13 ... 211
Перейти на страницу:

Комментарии
Минимальная длина комментария - 25 символов.
Комментариев еще нет. Будьте первым.
Правообладателям Политика конфиденциальности