Мне посчастливилось присутствовать на подобных дискуссиях. Благодаря им и родилась программа «Голод», и я счастлива, что участвовала в этой программе. Рада, что была свидетелем ее становления. Вот так я оказалась в нужное время в нужном месте. Мне очень хотелось сделать свой вклад в дело изменения жизни к лучшему. Так я чувствовала себя на своем месте.

Что привлекло вас в этой работе настолько, что вы решили посвятить ей всю свою жизнь?

Линн: Я бы сказала, что эта работа дала мне прозрение. Я стала четко понимать, что голод – не та проблема, которую можно легко решить или от которой можно отмахнуться. Это глобальная проблема. Даже сейчас мне сложно представить, что творится в мире, а раньше я совсем не владела информацией, но все же интуитивно чувствовала, что этому стоит посвятить всю свою жизнь. И я действительно отдавала этому все свое время, особенно на первом этапе. И сейчас я занимаюсь этой проблемой. Когда я решила участвовать в программе «Голод», для меня это был поворотный момент.

Чарли, а как вы присоединились к этому движению? Как для вас все начиналось?

Чарльз: У меня такое же чувство, что и у Линн. Как будто выбирал не я, а сама судьба выбрала меня. Но какого-то поворотного момента у меня не было.

Я был психологом и работал в крупном институте рака. Как врач я делал все, что было в моих силах, чтобы утешать и подбадривать людей. И, как мне сейчас кажется, я хорошо справлялся со своей работой. Но тогда мне все чаще приходило в голову, что я получал больше, чем мог дать. Для меня стало очень важно просто быть там, ухаживать за людьми, помогать им. Я перестал относиться к своей деятельности просто как к психотерапии, к способу зарабатывания денег, к карьере. Мне было важно прежде всего просто быть рядом с людьми. Это не противоречило тому образу жизни, где я просто хотел помогать людям. Я стал это называть немного по-другому. Я начал думать об этом как о защите. Я начал думать об этом как о взаимопомощи.

Когда я понял, что со мной не происходит ничего необычного, я осознал, что могу учить других людей помогать друг другу в беде. Я видел, как новички, ухаживающие за людьми, все больше вовлекались в этот процесс и все больше вкладывали душу в свое дело. И я обратил внимание, что в людях пробуждается нечто глубоко человеческое, когда они помогают другим.

У философа Шопенгауэра была одна мысль, которая меня в свое время очень удивляла. Все считают, что инстинкт самосохранения в человеке – самый сильный. Но Шопенгауэр говорил о том, что стремление помочь другим – такой же мощный человеческий инстинкт, как и инстинкт самосохранения. Тогда меня это просто поразило. Я видел своими глазами, как люди жертвовали своим благополучием и душевным спокойствием ради других. На подсознательном уровне я начал осознавать, что ты сам и тот человек, которому ты помогаешь, – единое целое.

Вы можете сказать, что в вашей работе есть определенная цель? В ней важен окончательный результат или сам процесс?

Чарльз: Скорее, для меня важна деятельность как таковая. Время от времени важно приходить к результатам, но для меня гораздо важнее сама миссия. Иногда я спрашиваю себя: «Как я могу дать то, что у меня есть, человеку, который в этом нуждается? Как нам совместными усилиями достигнуть духовного единства – когда мы оба будем отдавать часть себя и получать то, что нам необходимо?»

Где люди обычно осуществляют подобную помощь? Это происходит только в больницах, или, возможно, просто у кого-нибудь дома?

Чарльз: Та деятельность, которой занимаюсь лично я, в основном осуществляется в таких общественных организациях, как программа «Шанти», и в больницах. Но мне бы хотелось поговорить о взаимопомощи как таковой. О деле, которым может заниматься любой человек в любой организации.

Я бы хотел рассказать о том, как появилась программа «Шанти». Я работал в крупном институте рака, стараясь ухаживать за несколькими десятками больных сразу, но мне просто не хватало времени на всех. Мне пришлось нанять несколько человек, терпеливых и желающих помогать другим людям, и обучать их прямо в процессе работы. И они на удивление очень хорошо справлялись со своими обязанностями. Так идея начала набирать обороты, и «Шанти» стала примером для других организаций как в Америке, так и в других странах. В основе нашей программы лежал простой принцип: работников можно обучить определенным навыкам, чтобы они могли помогать людям, которые в этом нуждаются. Идея сочувствия является центральной, когда ухаживаешь за человеком. Она является центральной для огромной сети сочувствующих людей, которые объединились в программе «Шанти».

Линн, а для вас что важнее в вашей работе – процесс или результат?

Линн: Я почти полностью солидарна с Чарли на этот счет. Если вы работаете, вкладывая всю свою душу (так работаю я и, надеюсь, многие мои коллеги), то для вас важна сама миссия, сам процесс работы.

Если и существует определенная цель, то она – изменение условий человеческой жизни. Голод – это всего лишь точка приложения сил. Например, если вы пытаетесь остановить голод, я имею в виду, действительно его остановить, то нельзя оставлять без внимания также и другие проблемы нашего времени – культурную и политическую ситуацию, экологическую обстановку и так далее.

Вот что мне больше всего нравится в моей работе: мы имеем дело с проявлениями хаоса, с чем-то аморфным, бессмысленным и, казалось бы, непреодолимым. И мы это изменяем. Очень радостно осознавать, что ситуацию можно взять под контроль и даже разрешить. Особенно если эта проблема мучила человечество с момента зарождения цивилизации.

Я скажу вам – важен как процесс, так и результат. Мы полностью поглощены процессом, но при этом работаем, чтобы достичь нашей цели, справиться с одним из самых серьезных и пагубных врагов человечества и благодаря этому изменить мир.

Вы можете с уверенностью сказать, что за последние двадцать лет действительно можно наблюдать прогресс в борьбе с голодом?

Линн: Да. И я могу привести очень много аргументов. Мы были свидетелями абсолютно непредвиденного прогресса в таких странах, как, например, Индия. Наверное, вы знаете, что в 70-е годы производство продуктов питания в Индии не было достаточно велико, чтобы накормить все население. Был страшный дефицит. Сейчас они экспортируют продукты в Африку. Это – одно из доказательств подобного прогресса.

Но больше всего мне нравится в работе наша причастность к прогрессу как таковому. Люди теперь имеют намного больше возможностей, они становятся гораздо более самодостаточными и уверенными в себе. Вот ради чего мы работаем. Остановить голод – это наша непосредственная задача. Но в гораздо большей степени мы стремимся изменить сами условия жизни людей из наиболее бедных и отсталых государств. Прогресс налицо, об этом говорят цифры и факты, а также то, что люди начинают понимать, кто они есть на самом деле и что они сами могут управлять своей жизнью. Я говорю о сотнях миллионов людей. Я считаю, что мы достигли огромных успехов, но нам по-прежнему есть куда стремиться.