– Тогда старайся лучше, – ответила директриса, подавая учебник девочке. Внешне она оставалась спокойной и действовала разумно, однако внутри была полна отвращения к угрюмому ребенку с поджатыми губами. – Я оставлю тебя, Сара, а через полчаса пришлю сюда мисс Ламли. Если ты не прочитаешь произведение наизусть, боюсь, мне придется отправить тебя в постель и оставить без ужина, к которому девочки вернутся после пикника.

Дверь кабинета закрылась, ключ повернулся в замке, и ненавистная фигура исчезла.

А у Висячей скалы Мадемуазель и Миранда, наверное, сидят под деревом и разливают чай… Опустив тяжелую голову на заляпанную чернилами крышку парты, Сара расплакалась от злости.

– Ненавижу ее… Ненавижу… Ох, Берти, Берти, где же ты? Господи, где ты? Если ты действительно наблюдаешь за нами с небес, почему ты не заберешь меня отсюда? Миранда говорит, нельзя ненавидеть людей, даже если они плохие. Но я ничего не могу с собой поделать, дорогая Миранда… Ненавижу ее! Ненавижу! – Книга со стихотворениями миссис Хеманс полетела в сторону запертой двери.

Закат позади школьной башенки сиял неестественно розовыми и оранжевыми тонами. Миссис Эпплъярд плотно поужинала в своем кабинете: холодная курица, жирный сыр стилтон и шоколадный мусс. Кормили в колледже прекрасно. Сару отправили в постель с тарелкой холодной баранины и стаканом молока. Она проплакалась, но так и не признала своей вины. На освещенной лампами кухне повариха играла с горничными в карты за потертым деревянным столом; все сидели в чепчиках и фартуках в ожидании скорого возвращения девочек с пикника.

Сгущалась тьма. В высоком пустом доме в кои-то веки стало тихо, его наполнили тени, хотя Минни и зажгла лампы на лестнице из кедрового дерева, где Венера, положив руку на мраморный живот, смотрела в окно на свою тезку, склонившуюся над полумраком газонов. Начало девятого… Миссис Эпплъярд раскладывала пасьянс у себя в кабинете, прислушиваясь к звукам с улицы – не слышно ли скрипа гравия под колесами повозки. Пожалуй, стоит пригласить мистера Хасси выпить; после того, как в колледже обедал епископ из Бендиго, в графине оставалось еще достаточно бренди.

За годы службы мистер Хасси показал себя таким пунктуальным и надежным работником, что когда напольные часы на лестнице пробили половину девятого, директриса встала из-за стола и потянула за бархатный шнурок личного звонка. Тот важно зазвенел на кухне, и Минни, несколько раскрасневшаяся, поспешно отозвалась. Горничная застыла в дверях на почтительном расстоянии от миссис Эпплъярд.

– Том еще здесь?

– Не знаю, мэм, я спрошу у поварихи, – ответила Минни, видевшая своего обожаемого Тома полчаса назад растянувшимся в одних кальсонах на ее кровати.

– Постарайся отыскать его и тут же отправь ко мне.

Разложив еще пару раз пасьянс «Мисс Миллиган», директриса, которая обычно с презрением относилась к жульничеству в картах, специально положила себе нужную карту – червового валета – и вышла на гравийную дорожку у крыльца, где висел зажженный керосиновый фонарь на металлической цепочке. Шиферная крыша колледжа мерцала серебром на фоне ясного темно-синего неба. В одной из комнат наверху горел одинокий огонек за задернутой шторой – это Дора Ламли читала в постели в свободное от работы время.

Воздух был напоен ароматом маттиолы и петуний. Приятно, что погода хорошая, да и мистер Хасси – уважаемый извозчик, и все же директрисе хотелось найти молодого Тома, пусть он со своим ирландским здравым смыслом успокоил бы ее, что волноваться не о чем, когда экипаж задерживается почти на час. Миссис Эпплъярд вернулась в кабинет и продолжила раскладывать пасьянс, затем вновь встала, чтобы сравнить время на своих золотых часиках с часами в прихожей. Когда пробило девять тридцать, она опять вызвала Минни – горничная сообщила, что Том принимает горячую ванну в каретном сарае и после этого прямиком направится сюда. Прошло еще долгих десять минут.

С большой дороги, примерно в полумиле от дома, донесся топот копыт, среди темных деревьев замелькали огни. Что-то пели пьяные голоса… Набрав скорость, мимо ворот колледжа пронеслась повозка – кутилы возвращались из Вудэнда. В этот момент Том, который тоже их услышал, появился в ковровых тапочках и чистой рубашке у открытой двери. Если миссис Эпплъярд и нравился кто из ее ближайшего окружения, так, вероятно, ирландец Том со смеющимися глазами. Он выполнял любые поручения: выносил мусор, играл на губной гармошке для горничных, отвозил учительницу рисования на станцию Вудэнд.

– Мэм? Минни сказала, вы хотели меня видеть.

Под ярким светом фонаря на крыльце морщинистые щеки директрисы выглядели бледными.

– Том, – сказала миссис Эпплъярд, пристально глядя на помощника, будто это поможет добиться ответа, – ты понимаешь, что мистер Хасси ужасно опаздывает?

– Разве, мэм?

– Утром он честно обещал мне, что привезет учениц к восьми. Сейчас половина десятого. Сколько занимает путь от Висячей скалы?

– Ну, это не близко…

– Подумай хорошенько, ты отлично знаешь дороги.

– Скажем, часа три или три с половиной.

– Верно. Хасси собирался выезжать с площадки для пикника в начале пятого. Сразу после чая. – Четко поставленный директорский голос вдруг сорвался на хрип. – Что ты стоишь и пялишься на меня, как идиот! Что с ними случилось?

Если бы расстроенное лицо директрисы выглядело хотя бы немного более приятно, обладатель певучего ирландского акцента, возможно, осмелился бы клюнуть ее в дряблую щеку, находившуюся слишком близко к его тщательно вымытому носу.

– Не стоит волноваться, мэм. Он лучший извозчик по эту сторону Бендиго, и у него пять прекрасных лошадей.

– Это я и сама знаю. Вдруг произошел несчастный случай? Вот я к чему.

– Несчастный случай, мэм? Ну, я даже не думал об этом, ночь такая ясная…

– Тогда ты еще глупее, чем мне казалось! Я совсем не смыслю в лошадях, но знаю, что они могут понести. Слышишь меня, Том? Лошади могут понести. Ради всего святого, скажи что-нибудь!

Работать в конюшне и слоняться по кухне, выпрашивая добавку, – это одно. Стоять же на крыльце перед самой директрисой, отбрасывающей длинную черную тень на стену… «Я думал, она меня сожрет, – рассказывал впоследствии Том Минни, – а самое главное, я нутром чуял, что бедняжка права».

Он осмелился положить руку на запястье миссис Эпплъярд, обтянутое серым шелком и украшенное массивным браслетом с ярко-красным сердечком.

– Зайдите внутрь и присядьте, Минни сейчас принесет вам чашечку чая…

– Послушай! Что это? Слава Господу, я их слышу!

Это и правда были они: топот копыт, два приближающихся огонька, долгожданный скрип колес повозки, медленно подъезжающей к воротам колледжа.

– Тпру, Моряк… Герцогиня, стой…

Мистер Хасси обращался к лошадям неузнаваемо хриплым голосом. Из темных недр экипажа один за другим на освещенную фонарями гравийную дорожку высыпали пассажиры. Кто-то заплаканный, кто-то вялый от сна, все без шляпок, растрепанные, рассеянные. Том бросился встречать повозку, оставив директрису на крыльце – ей предстояло справиться с дрожью в конечностях и принять властную позу. Первой, пошатываясь, по ступенькам поднялась мертвенно-бледная француженка.