– Уважаемая Нина Михайловна, –отчеканил Павел, – боюсь вас разочаровать и уж ни в коей мере не желаюхвастаться материальным благополучием, но даже наша старая дача являласьблагоустроенным во всех отношениях домом. Газ, канализация, горячая, холоднаявода. Примус? Просто смешно.

– Может, вы имели керосиновуюлампу? – заулыбалась Нина.

– Там было электричество! – гаркнулПавел. – И генератор на случай его отключения!

– Сейчас модно лечиться керосином, –не успокаивалась Косарь, – пить его, допустим, от рака, мазать экзему.Даже по телевизору советуют, целитель выступает, забыла, как его зовут…Фонарина, помнишь?

Сообразив, что Косарь вновь перепутала мое имя,я откашлялась и сказала:

– Нет.

– Вы сумасшедшая? – взвилсяКраминов. – Пить керосин!

– Некоторые с удовольствиемупотребляют, – кивнула Нина. – Значит, на вашей даче данного горючегоне имелось? Может, все же вы сделали запас?

– Нет! – выпалил Краминов. – Мыочень давно не пользовались домом и не собирались туда ездить в ближайшие годы.Зачем нам запасы делать? Да еще керосина!

– А экспертиза нашла его следы, значит…

– Поджог! – ахнул Павел. – Этоне несчастный случай? Свету убили? Невозможно!

– Почему? – быстро спросила Нина.

– Жена была… скромная… тихая… никому злане сделала, – почти прошептал Павел. – Дети, семья… Она не работала,ни с кем не конфликтовала, даже подруг не имела, жила только нами. О боже!

Краминов вытащил носовой платок и, осторожноопустившись на стул, начал демонстративно вытирать глаза.

– Ой, хватит, – поморщиласьНина, – навидалась я в своем кабинете спектаклей, ваш не самыйубедительный.

Павел на секунду замер, потом резкоосведомился:

– Как вас понимать?

– Говорите, что у жены не быловрагов? – насела на него Нина.

– Ни одного, – категорично заявилКраминов.

– И подруг тоже? – уточнила Косарь.

– Да! – кивнул Павел.

– Следовательно, есть только одналичность, заинтересованная в смерти Светланы Краминовой, – торжественно объявилаНина.

– Кто это? – взвизгнул Павел.

– Вы, – коротко отрубила Косарь.

– Я? – ахнул вдовец.

– Ну да, – пожала плечамиНина. – Скажи, Лампарина!

Краминов медленно повернулся в мою сторону, наего лице читались растерянность и страх.

– Я? – повторил он. – Я? Нозачем мне убивать свою жену?

– Вы завели любовницу, – пояснилаНина, – Мальчик.

– Мальчик? – протянулКраминов. – Послушайте, я совершенно нормальной ориентации, никогда неинтересовался… да вы… я… Офигели? Дуры!

– Ламповина, говори, – приказала Нина. –Только сначала представься, а уж далее по тексту!

После того как мой рассказ иссяк, Краминовпару секунд сидел молча, потом встал, расстегнул ремень, ширинку…

– Эй, эй! – Нина явноиспугалась. – Вы чего? Думаете, раз вечер на дворе, мы тут с ней одни?Сейчас парней из дежурки свистну!

– Вы идиотки! – нервно воскликнулПавел. – Поэтому лучше показать. Смотрите сюда, ищейки… вашу мать!

Быстрым движением он сдернул штаны, язажмурилась.

– Этта чего? – протянула Нина.

Я приоткрыла один глаз и уставилась набизнесмена. Нижнюю часть живота Павла пересекал длинный уродливый шрам, чутьповыше торчала резиновая трубка, которая тянулась к некоему подобиюпластикового мешка, лежащего в специальном кармане снятых брюк.

– Налюбовались? – язвительно спросилКраминов. – Красиво?

– Этта чего? – Нина жалобноповторила вопрос.

– Похоже, господину Краминову делалиоперацию, – тихо сказала я, – и теперь у него бесконтрольноемочеиспускание, он вынужден ходить с приемником.

– Радио? – сглупила Косарь. –Ты о чем говоришь?

– Нет, это вместо памперса, –объяснила я. – Он не может самостоятельно пописать, не регулирует процесс,моча скапливается в приемнике, затем наполненный выбрасывается и цепляетсяновый.

– А она поумней тебя будет, – сказалПавел, глядя на Косарь, и натянул трусы. – Некоторое время назад у менядиагностировали опухоль. Я испугался, потому что она находилась в таком месте…интимном… А хирург – еще тот болван! – возьми да и скажи: «Никто негарантирует, что после операции вы не станете импотентом». Красиво, да? Вы былегли под нож, зная, что встанете со стола евнухом?

– Вас просто предупредили о возможныхосложнениях, – прошептала я, – хороший врач так всегда поступает.

– Я бы ни секунды не колебалась, –перебила меня Нина, – пусть на фиг отчекрыжат все хозяйство под корень,лишь бы не в могилу.

– Кретинки! – покраснелПавел. – Вы хоть понимаете, что такое для мужика импотенция?

Мы с Ниной переглянулись, а Краминовпродолжал:

– Конечно, я начал искать альтернативныйспособ лечения и нашел центр, где делают уникальную процедуру: вымораживаютопухоль, действуют на нее холодом.

– И помогло? – заинтересованноспросила Нина.

Павел нахмурился.

– Что-то у них пошло не так, вызвалиобычного хирурга… Короче, я теперь с приемником. Обещают, что через некотороевремя там все восстановится. Какая, на хрен, любовница? Да я от жены, с которойфигову тучу лет прожил, в другую спальню сбежал, чтобы она пакет с мочой невидела! Как вы себе представляете адюльтер? Я раздеваюсь, и… девица со свистомуносится. И потом… у меня сейчас… в общем… я… пока – временно, подчеркиваю,временно! – ушел из большого секса.

– Теперь понятно! – воскликнула я.

– Что тебе, дуре, понятно? – пошелвразнос Краминов. – Горазды вы тут делать выводы, исходя из собственногоидиотизма.

– Ваша жена рассказала мне про ситуацию скошкой, – вздохнула я. – Вроде мужу надоела настырная киска всупружеской постели, и он переехал в гостевую комнату.