Не раз слышал он в Киеве байки о ведьмах, которые с приходом ночи перекидывались в молодых девок и отбирали у парней силы. Бывало, и в кошек черных обращались, в лошадей и свиней – черных же. Молоко у коров выпивали, портили скот, топтали жито... Одну такую ведьму подранил храбрый парень – кинул мотыгой в черную, огромную свинью и повредил ей ногу, а пошли утром по деревне и видят – у бабки, что бобылкой на окраине живет, рука тряпками замотана и кровью сочится. Ясно дело, растерзали ее...

Первой пришла в себя девица: метнулась в сторону, как угорелая кошка и завизжала. Неожиданно для самого себя Эрик подскочил к ней и зажал ей рот ладонью. Не слишком нежным получилось объятье, но хоть переполоху не учинит взбалмошная девка!

– Я сейчас отпущу тебя, только не кричи, – выждав некоторое время, медленно и очень отчетливо проговорил Эрик. – Поняла?

Полонянка быстро-быстро замотала головой, и Эрик отпустил ее. Девушка лихо отпрыгнула в сторону, и Эрику показалось, что она все же завопит. Но она спокойно спросила:

– Ты кто таков?

– Тебе этого знать не надобно, – сурово ответил Эрик.

– Как это не надобно? – возмутилась девушка. – Нападает как тать какой, пугает до смерти, так еще и имени говорить не хочет!

– Что тебе мое имя? – уже более мягко вопросил Эрик. – Да ну так уж и быть, скажу, все равно больше не свидимся. Я гридень великого князя Владимира. Путь держу с купцами в Византию.

– А что ты возле нашего дома околачиваешься? Мы ничем не торгуем...

– А я и не за товаром пришел, – отвечал Эрик. – Слуга тут мой у местной лекарки обретается.

– А-а, так вот кого бабка пестует. А чего ж ты дожидаешься? – удивилась девушка. – Или думаешь, что он уж к утру здоров будет?

– Я, по чести сказать, другого жду, – признался Эрик. – Как бы он к утру дух не испустил.

– Ну это ты зря говоришь. Бабка и не таких выхаживала – она свое дело знает! – торопливо сказала девушка.

Не сказать, что Эрик так сразу поверил в то, что старуха умеет творить чудеса, но кое-какая надежда в нем все же проснулась.

– А ты кем старухе приходишься-то? – поинтересовался Эрик.

– Внучка я ее.

– Так мальчуган твой сын, что ли?

– Нет, брат...

Эрик понял, что вопроса о родителях девушке задавать не стоит – глядишь, расплачется еще, как старуха с мальчуганом.

Тем временем уже совсем стемнело. Только через подслеповатое окошко пробивались отблески горящего в доме очага. В сгустившейся темноте уже нельзя было различить черты лица, а разговаривать с невидимым собеседником – дело не из приятных.

Словно поняв это, девушка повернулась к дому, но, перед тем как скрыться за дверью, обернулась:

– Ты где ночевать-то станешь, воин?

– Наши на берегу расположились, там и заночую, – ответил Эрик.

Девушка больше ничего не сказала и исчезла в доме, будто ее и не было.

Эрик шел до стоянки почитай что наугад, обдумывая по пути разговор с девушкой. Ишь, какая смелая! Не смутилась нимало, разговаривала с ним, не заботясь, что человек он чужой, пришлый, неизвестно, что у него на уме. А как узнала, что он княжеский гридень, никакого трепета не выказала.

Что и говорить, до Киева тут далеко, нравы не так строги. Много пришлых незнакомцев появляется на острове – вот и пообвыклись местные жители, даже красные девушки, не смущаться, не сторожиться, со всеми равно разговаривать. Всякого народа здесь поселилось – не так крепки дедовские обычаи, не так их блюдут. Так и живут – свободно, без страха-трепета...

По правде говоря, девушка даже понравилась Эрику своей простотой в обращении – это вам не княжий терем, где каждый друг с другом раскланивается, а за спиной козни строит, где нельзя верить ни одному слову, где даже князь может оказаться жертвой коварства да вероломства.

Вообще же Эрика более всего волновало состояние Плишки. Он представить себе не мог, как поступить с ним дальше. Ясное дело: не перенесет он, хворый такой, морского пути, а до дому далеко.

Дойдя до лагеря, как оказалось потом, кружным путем, Эрик тотчас улегся спать, благо, что костры освещали стоянку неровным желтовато-красным светом, и Эрик достаточно быстро добрался до места, куда выгрузил свои вещи. Правда, при этом приходилось все время переступать через спящих людей и обходить костры.

Эрик проснулся ни свет ни заря и сразу же отправился проведать Плишку. Как он и думал, все обитатели хижины уже отошли от сна к делам дневным.

Вчерашняя его собеседница возилась в огороде, мальчишка вертелся неподалеку, не проявляя, однако, особого желания помочь сестре. Старухи не было видно.

Увидев Эрика, девушка поднялась с грядки, отряхивая перепачканные землей руки, и улыбнулась.

– Доброго утра, – сказал Эрик, сочтя улыбку девушки за хороший знак – вряд ли она стала бы улыбаться, если Плишке было бы хуже.

– И тебе доброго, – ответила девушка.

– Мне бы узнать, как там мой слуга...

– Отчего же не узнать, проходи в дом, бабушка там.

Заметив, что Эрик в нерешительности топчется возле входа, она добавила:

– Да не бойся ты, бабушка не кусается.

Мальчишка, внимательно прислушивающийся к разговору, захихикал, но, памятуя о своих вчерашних приключениях, счел за лучшее отойти подальше.

Чтобы протиснуться в дверь скромного жилища, Эрику пришлось пригнуться. Он оказался в небольшой полутемной комнате с земляными полами и низким закопченным потолком. В нос ударил терпкий запах каких-то трав, пучки которых были развешаны по стенам. В прошлый раз Эрик был здесь затемно, теперь же, при свете, дня он с любопытством оглядывался по сторонам.

Плишка лежал на том самом месте, где Эрик оставил его накануне и, казалось, даже в той самой позе. Старуха суетилась возле очага, стряпала что-то. Увидев Эрика, она коротко ему кивнула и сделала знак, что тот может подойти к ложу.

Эрик не стал мешкать. Ему сразу же бросилось в глаза, что Плишка выглядит много лучше против вчерашнего. Глаза его были закрыты, но не в тяжком бредовом забытье, а здоровым, крепким, целительным сном.

Эрик полюбовался на спящего Плишку и обратился к старухе, которая давно искоса наблюдала за ним, помешивая какое-то булькающее на огне варево:

– Спасибо тебе за помощь, добрая женщина. Скажи, чем заплатить тебе за помощь, за лечение?

– А к чему торопиться? Он еще не поправился, – проворчала старуха.

– Так в путь нам скоро отправляться, – ответил Эрик и, покосившись на спящего Плишку, вновь подумал о том, как трудно придется ему в морском путешествии.