— Опять собираешься надраться до беспамятства?

Роб хотел сказать в ответ что-нибудь резкое, оскорбительное, но подняв глаза и увидев Фергала, который смотрел на него с отеческой заботой, передумал.

— Да, собираюсь, — просто сказал он и поднял стаканчик. — Твое здоровье!

— Какое тут здоровье, одна головная боль, — проворчал Фергал. — Что-то я прежде не замечал у тебя склонности к пьянству.

— Видимо, пришло время ей появиться.

— Я всегда думал, что пьяницы — это трусы, они боятся смотреть в лицо жизни. Ты тоже стал таким?

— Теперь, насколько я понимаю, меня все считают трусом.

— Ничего подобного ни от кого не слышал.

— Кто не дурак, тот знает, что, когда и кому говорить. — Роб отсалютовал Фергалу пустым стаканчиком и добавил: — Один только лэрд не знает, потому без обиняков и высказал свое мнение.

Фергал умолк. Лицо у него стало непроницаемым. Когда же он заговорил снова, голос у него звучал спокойно и ровно:

— Прибыл гонец от Кадделов. Сказал, что если девочка останется у нас, то о выкупе вдовы Линдсей не может быть и речи.

— Ничего удивительного. Неужели отец думал, что Кадделы согласятся на переговоры? — Роб поставил стаканчик на подлокотник кресла. — Удивительно другое: как это они до сих пор на нас не напали и не отбили свою наследницу?

Фергал пожал плечами.

— Аргилл получил высочайшее соизволение распоряжаться рукой девочки по своему усмотрению. Такова королевская воля, и Кадделы об этом знают.

— Они также осведомлены о том, что их земли значат для Лргилла куда больше, нежели право распоряжаться рукой их наследницы.

— Если бы Аргилл утверждал обратное, я бы очень удивился, ибо человек грешен. Но я пришел к тебе вовсе не для того, чтобы обсуждать несовершенства человеческой породы. Я хочу, чтобы ты поговорил с саксонкой и выяснил, есть ли в клане Каддел люди, готовые внести за нее выкуп

— Но почему я? — удивленно выгнул бровь Роб. — Потому, У тебя это получится куда лучше.

— Мне это не по чину. Ты — будущий лэрд Лохви, и вести переговоры с врагами — твоя прямая обязанность.

Роб замер.

«Ты — будущий лэрд Лохви». Эти слова эхом отозвались У него в ушах.

— Еще неизвестно, стану ли я после отца лэрдом Лохви, — сказал он наконец, резко поднявшись из кресла. — Насколько тебе известно, я — лэрд Гленлиона. Кроме того, отец имеет полное право назвать в качестве своего преемника любого родственника по мужской линии. Не забывай, у Кеннета остались сыновья…

— ~ Нет, парень, — возразил Фергал. — Ангус назовет тебя. Так что следующим лэрдом Лохви будешь ты.

Роб повернулся к старику и посмотрел на него в упор.

— Мне не нужен Лохви. И ты об этом знаешь!

— Да, знаю, но это не избавляет тебя от обязанностей перед кланом. В настоящий момент ты единственный оставшийся в живых сын лэрда Лохви и должен поступать в соответствии со своим положением. От тебя зависят человеческие жизни, парень.

«От тебя зависят человеческие жизни, парень». Эти слова Роб ненавидел всей душой. Их не раз использовали, чтобы им манипулировать. К примеру, послали его воевать с англичанами, заставили убивать и разрушать. На войне редко вспоминают о человечности и гуманности. И Роб вернулся совершенно другим человеком.

— Ладно, я с ней поговорю, — сказал он, жестом дав понять Цезарю, чтобы оставался на месте, поскольку пес стал подниматься со своего коврика с намерением последовать за хозяином. Прежде чем направиться к винтовой лестнице, Роб сказал: — Сомневаюсь, что она выложит необходимые сведения. По опыту знаю, женщины редко до конца осознают нависшую над ними опасность.

— Не забывай, старая Мэгги считает ее ведьмой, — как бы вскользь заметил Фергал.

— Боишься, что она меня заколдует? Или же полагаешь, что она очень уж умна? Навряд ли. Ни разу не встречал умной женщины, хотя готов признать, что женщины способны воздействовать на мужчин с помощью различных уловок. Но это всего лишь хитрость. Магия тут ни при чем. С этими словами Роб стал подниматься по лестнице, перешагивая через две ступеньки. В нишах стояли масляные лампы, в них рдели крохотные язычки пламени, его отсветы метались по стенам, перемежаясь с колеблющимися тенями. Миссия, которую Фергал поручил Робу, была тому не по душе. Слишком мало времени минуло со дня смерти его братьев, чтобы смотреть в глаза женщине, за которую они отдали свои жизни. Поднимаясь по лестнице, Роб мысленно проклинал и маленькую наследницу, и ее светловолосую няньку, хотя понимал, что несправедлив к ним. Заложниц держали в комнате, находившейся на третьем этаже башни, в самом конце длинного темного коридора. У входа горел смоляной факел, рассыпая вокруг искры. Рывком сняв ключ с гвоздя, Роб повернул ключ в замке и нетерпеливо толкнул дверь ногой. Комната, в которой содержались заложницы, была невелика и поражала скудостью меблировки: кровать, прикрытая выцветшим от времени тканым пологом, небольшой стол и деревянный стул. За шторой в алькове — тесное помещение с принадлежностями для умывания. Одно-единственное узкое оконце напоминало бойницу и выходило в замковый двор. Несмотря на убогую обстановку, комната имела чрезвычайно опрятный и ухоженный вид. В жаровне ярко полыхало пламя; чувствовался едкий запах дыма, который не успевал выходить в окно. Вдова стояла около висевшего на стене металлического щита, служившего зеркалом, и причесывалась. Зеленое шерстяное платье английского покроя, плотно облегавшее фигуру, не имело ничего общего с полотняными одеяниями шотландских женщин. Хотя местами платье было порвано, а на подоле виднелись следы подсохшей грязи, Роб не мог не заметить, что оно сшито из материи отличной выработки и, должно быть, обошлось ей недешево. Услышав, что в комнату кто-то вошел, вдова обернулась и молча посмотрела на Роба. На лице у нее в эту минуту не отразилось ни удивления, ни замешательства — будто она его ждала. Она выглядела значительно моложе, чем в тот день, когда Ангус привез ее в замок, но в зеленых кошачьих глазах по-прежнему была настороженность. Спокойствие, которое демонстрировала женщина, показалось Робу оскорбительным, и он, желая вывести ее из себя, громко хлопнул дверью.

— Ты разбудишь ребенка, сэр, — сказала она, не теряя присутствия духа.

Робу ее ответ не понравился. От женщины, которая, пусть даже невольно, стала виновницей смерти его братьев, он ожидал другой реакции: испуга, вскрика, истерики, даже сопротивления — короче, чего угодно, но только не этих будничных слов, произнесенных спокойно и с достоинством. Прислонившись к двери, Роб еще раз окинул взглядом комнату и сквозь щель в пологе увидел голову девочки. Малышка спала глубоким сном, рассыпав по подушке ярко-рыжие кудри.

— Не так-то просто ее разбудить, — заметил Роб. Поскольку ответа не последовало, он, оттолкнувшись от двери, прошел в комнату и, оказавшись в непосредственной близости от пленницы, заметил, как затрепетали у нее ноздри — точь-в-точь как у почуявшего опасность оленя. Потом увидел, как сильно она сжала щетку для волос, даже костяшки пальцев побелели, и выставила ее перед собой, словно щит. Отреагировала. Наконец-то. Что ж, это вполне естественно, подумал Роб и улыбнулся.