— Я предана вам не из-за вознаграждения, ваше высочество. И вам, ваше величество, — с достоинством отвечает Хэфи. — На чём угодно могу поклясться, что не выдам никому ваших тайн.

А ведь её тоже эта дорога в Раграст сильно изменила. Теперь это уже не та наивная девчонка-болтушка, которой я её помню со дня нашей первой встречи.

— Рада это слышать, — смягчается моя подруга. — Убери тут и подай нам завтрак.

— Как прикажете, ваше высочество, — кланяется горничная, приседая к устроенному ею беспорядку на полу.

— Хэфи, — зову я, подходя к девушке. И когда она удивлённо вскидывает голову, прошу тихо: — Не нужно ко мне обращаться «ваше величество». Я не королева… больше. Здесь я другая женщина. Свободная от той… прошлой жизни.

Она понятливо кивает. И несмело улыбается мне.

Пока горничная споро убирается, мы с Тори выходим в прилегающий к её покоям небольшой внутренний дворик и устраиваемся в тенистой ажурной альтанке, обсаженной плетущимися поздними розами.

— А как ты поступила с Оддэт? — спрашиваю, усаживаясь на удобный мягкий диванчик, заваленный вышитыми подушками.

— Отправила служить в прачечную. Она меня окончательно вывела из себя. При себе такую оставлять никак нельзя, но и прогнать не могу, — вздыхает Тори, занимая диванчик напротив. — Пускай там поработает, может, гонору поубавится.

— Сомневаюсь, — скептично качаю головой. — Таких редко что исправить может. Я сейчас даже думаю, что тогда в таверне она специально подставила Хэфи, послав её вместо себя. Очень завистливая и глупая девица.

— Ты, скорее всего, права. Надо проверить это. И как я так ошибиться могла? Ох, а тут ещё скоро и Хэфи, наверное, придётся замену искать, — ещё тяжелее вздыхает подруга, откидываясь на подушки.

— Почему? Она-то чем провинилась? — удивлённо вскидываю я брови.

— Она-то ничем. Только вот уведут её у меня, — Тори поднимает на меня смеющийся взгляд. — Один лысый и бородатый демон девчонке буквально проходу не даёт. А она вся так и сияет, так и тает. Я-то думала, он с ней просто позабавиться решил. Даже с Адларом поговорила, чтобы внушение сделал этому вашему Бранну. Мне служанка толковая нужна, а не рыдающая из-за разбитого сердца. А тот Адлару сказал, что его тьма Хэфи за свою признала, и он с самыми серьёзными намерениями за девушкой ухаживает, представляешь?

Сказать по правде, представляется такое с трудом. Тем более, что я видела Бранна на королевском ужине вчера. Он точно не простой воин и охранник, как мне поначалу казалось. Неужели женится на простой служанке?

Хотя… Он же демон. А у них всё совершенно не так, как в Аделхее.

И я очень рада за Хэфи, если это правда.

— Адлар у меня кое-что спросил вчера, — хмурится Тори, смотря в одну точку где-то у меня над головой.

— И что же? — подаюсь к ней, чувствуя, что подруга чем-то расстроена.

— Он спросил, хочется ли мне править вместе с ним… — признаётся, и у меня сердце обрывается, когда она умолкает на секунду. Неужели принц против брата решил пойти? Но Тори скорбно поджимает губы и прибавляет: — В Аделхее.

— О-о-ох, — тяну ошеломлённо. — Как в Аделхее? Там ведь Танраггос и твой брат.

— Отцу не жить, — подруга переводит свой потемневший взгляд на меня. — Если его раньше не сведёт в могилу привязка, твой демон его убьёт. Это так же очевидно, как то, что солнце поднимается на востоке и садится на западе. А Оссиан… он слаб и не сможет ничего противопоставить братьям Раграм, даже если быстро оклемается после ранения. Ты же знаешь, как боятся у нас демонов и военной мощи Раграста. Вельможи Аделхея, как миленькие, признают законным королём моего мужа Адлара Рагра. Особенно, когда узнают правду о состоянии брата.

— И что ты? — сжимаю руки на коленях. Не представляя, чего ждать от её ответа. И в какой-то мере страшась его.

— Я не знаю… Правда. Оссиана жалко, хоть Адлар и обещал, что не причинит ему вреда. Аделхею же не помешает твёрдая рука одного из братьев Рагров. А отца… я не могу его жалеть. Не после всего, что он натворил, — подруга жалобно всхлипывает. — Знаешь, я никогда тебе этого не говорила, но я кое-что слышала перед маминой смертью. Отец разговаривал с каким-то мрачным незнакомцем про то, когда нужно выпускать чудовищ… Тогда я не поняла ничего. А сейчас почти уверена, что та мантикора в лесу появилась неслучайно. Это он виноват в смерти мамы. Это он её убил. И твою маму тоже.

— Зачем? — выдыхаю пришибленно. В груди начинает нестерпимо печь. Как же так? За что?

Тори, словно не замечает моего ужаса. Судорожно вздыхает.

— Причин могло быть много. Мама имела довольно много влияния в королевстве. Ты же помнишь это. И не всегда она была согласна с супругом. Её семья отцу много чего диктовала, ставила свои условия. А он страшно злился. Я не раз слышала их ссоры по этому поводу. А ещё… отец хотел тебя. Ты не замечала. А он так часто на тебя смотрел.

О боги. Зажмурившись, я опускаю голову, не зная даже, что сказать. Не зная, как смотреть ей в глаза.

— Ты винишь меня в этом? — решаюсь задать столь пугающий меня вопрос.

— Когда поняла, сложила всё это в голове… да, винила, — признаётся Тори, заставляя моё сердце судорожно сжаться. Так больно. Но подруга продолжает: — Ты тогда уже стала его женой. И внезапно перестала со мной разговаривать, начала меня избегать. Замкнулась. Мне было до горечи обидно и больно. Я возненавидела его. И так злилась на тебя. На весь мир. Все бросили меня. Даже ты.

Слёзы комком становятся в горле. Она никогда мне этого не говорила, не признавалась. А я даже не представляла. Я просто хотела её уберечь.

— Я не бросала. Просто не хотела, чтобы тот кошмар, в который превратилась моя жизнь, как-то тебя коснулся, — пересаживаюсь к Тори, обнимая её крепко-крепко. — Ты же мне, как сестра всегда была. Но он твой отец. Я не могла тебе такое рассказать.

Она застывает на пару секунд. А потом обнимает меня в ответ.

— Но это меня коснулось. Помнишь, как я тебя первый раз нашла рыдающей в подземелье возле священного дерева? Ты тогда ещё пыталась скрыть от меня, насколько тебе больно и плохо, — шепчет хрипло.

— Конечно, помню. Это тогда я заставила тебя пообещать, что ты не будешь заступаться за меня перед отцом.

— Я спустилась тогда в подземный храм, потому что вечером перед этим случайно увидела, как он ударил тебя и за волосы отволок в ваши покои. Полночи не находила себе места. Всё думала. Переживала за тебя. А потом не выдержала и пошла в наше тайное место и увидела, как ты плачешь там. Такая несчастная и одинокая. Убитая горем. И тогда я поняла, насколько глупа была, обвиняя тебя. Поняла, что ты от его рук пострадала больше всех, и пока я лелеяла свои обиды, над тобой измывался мой собственный отец. И я такой виноватой себя почувствовала. Ты впервые тогда рассказала мне правду. О том, что он заставил тебя. Что привязал к себе кровным обрядом. И я поклялась себе, что найду способ спасти тебя. Освободить от него. Только поэтому и согласилась играть ту роль, о которой ты просила.