В ответ начали что-то лопотать, также по-японски. Но поскольку все познания языка сводились лишь к нескольким стандартным «абордажным» фразам, только что дополненным требованием оставить исправной машину, никто на миноносцах не понимал, о чем идет речь. Их все повторили еще раз, подкрепив выстрелом под борт.

В итоге экипажи быстро спустились в шлюпки, а пароходики перешли под управление призовых команд, сразу поднявших Андреевские флаги. Два из них отвели в канал Хаики и там затопили. Причем когда перегонные команды переправлялись на сопровождавший их третий, на берегу показалась японская армейская колонна, обстрелявшая шлюпки из винтовок.

Тем временем миноноски, осмотрев устье реки и не найдя там укреплений, попутно также успешно захватили три транспорта, тонн под восемьсот-девятьсот водоизмещением, и готовили их к переходу. Кроме того, обнаружили спасательный буксир «Инустри», правда, уже «перекрещенный» как-то по-местному, с пристегнутым к нему в две шеренги целым выводком плоскодонных барж с какими-то грузами в тюках и ящиках.

Это бывшее германское судно было нанято генерал-майором Дессино еще весной для разведки, но у корейских берегов захвачено и арестовано японцами. Причем его владельцу выплатили полную стоимость из русской казны. Так что теперь его и призом-то назвать было нельзя. Просто забрали свое. Хотя угля и прочих припасов на буксире было мало, решили, что, раз уж такое дело, сколько сможет, пойдет сам, а дальше потащим. Но здесь точно не оставим.

Но чтобы сдвинуть взятую «добычу» с места, элементарно не хватало людей. К миноносцам выслали «гонца», но это ничего не изменило. Они еще в Сасебо выжали из своих экипажей все, что могли, а отправленные на закупорку Хаики свежие призы окончательно их обескровили, и «гонец» ушел дальше к броненосцам.

С обоих берегов реки и с причалов по миноносцам и пароходам, оказавшимся под Андреевскими флагами, все интенсивнее велся ружейный огонь, на который отвечали все стволы с наших кораблей, а миноноска периодически загоняла под берег лодки с вооруженными людьми, явно интересовавшимися захваченными судами. Но угомонить просто взбесившихся от нашей наглости «местных» это не могло. Пачки винтовочных залпов становились только гуще. Подали голос и пулеметы, причем с обоих берегов. А неширокая речка простреливалась насквозь!

Почти час продолжалась эта перестрелка с маневрированием, пока наконец не вернулась посыльная миноноска. Под непрекращавшимся огнем она пробралась к трофеям, уже густо дымившим трубами, и, вместе с миноносцами и со своей напарницей хоть чуть-чуть «придавив» своими хлопушками наиболее опасные скопления аборигенов, высадила пополнение в их команды.

После этого пароходы разводили пары еще полчаса, изводя нервы всем участникам этой вылазки. С минуты на минуту ждали подхода пушек к японцам, тогда пришлось бы срочно сматываться. Но то ли артиллерии здесь у них не было, то ли успели раньше. В конце концов всем скопом своим ходом вышли из устья и двинулись на запад, набирая обороты. Вдогонку им все так же палили.

* * *

Еще до того, как на причалы верфи начали высадку основные силы десанта, японцы попытались очистить ее территорию от наших передовых штурмовых групп. Зная о малочисленности сошедшего с миноносцев отряда, они бросились в атаку без предварительной подготовки. Одновременно с этим открыла огонь новая полевая батарея, развернутая, видимо из-за спешки, на открытых позициях на склоне горы севернее порта. По хорошо просматривавшимся с моря огневым точкам немедленно открыли огонь как миноносцы, так и оба транспорта, быстро сбив их. Но выведенных из дела сразу сменили другие пушки, укрытые в складках местности, которые пока было нечем достать.

Отвлеченные на контрбатарейную стрельбу корабли не смогли поддержать передовые десантные группы и предотвратить атаку. В итоге только наличие пулеметов на берегу позволило удержать позиции. Из-за спешки у японцев оказалось явно недостаточно сил для решительного штурма даже такой неполноценной обороны. Поэтому, наткнувшись на кинжальный пулеметный огонь, они сразу откатились.

Воспользовавшись этим, только что добравшиеся до берега морпехи с броненосцев Иессена поднялись в контратаку и сбили никак не ожидавших такого японцев с позиций, расширив плацдарм. Самое главное – им удалось зацепиться за возвышенность на одном из горных отрогов, торчавшую недалеко от уреза воды между морским арсеналом и портом, откуда хорошо просматривались и простреливались все ближайшие подступы к основной зоне предстоящей высадки.

Повторную атаку сорвали уже артиллеристы транспортов, почти закончивших к этому времени с жутким лязгом раздвигать своими тушами ряды пароходов на пути к причалам. Японцы, судя по всему, умышленно сгрудили все, что было, в самой бухте таким образом, чтобы между ними могли просочиться лишь самые мелкие и верткие кораблики. Океанские транспорты к таковым явно не относились, из-за чего, моментально размочаливая постоянно свешиваемые на скулах кранцы и нещадно обдирая бока, сильно замедлились на заключительном этапе выдвижения к намеченным районам высадки.

Оказавшись наконец в зоне прямой видимости причалов, они смогли бить уже по указаниям семафора от морпехов, наблюдавших выдвижение части японских колонн среди редколесья ниже по склону со своих новых рубежей. Фугасы скорострелок среднего калибра быстро проредили и рассеяли их. Уцелевшие откатились назад и укрылись среди деревьев и отрогов, открыв частый ружейный огонь по транспортам, миноносцам и занятым десантом возвышенностям и строениям морского арсенала. Но из-за большой дистанции он был не особо опасен.

Когда пароходы наконец пробрались к причалам против котельных мастерских, выяснилось, что «Калхас», заметно севший кормой, не может ошвартоваться из-за недостаточной глубины. При этом он загородил своим корпусом дорогу для «Тобола», вынужденного протиснуться сквозь уже начавшие заметно проседать в воде, несостоявшиеся трофеи левее и высаживать свою пехоту на стенку у электрических мастерских, как оказалось, занятых просочившимися сюда японцами и встретивших его дружными залпами из окон.

Только плотный огонь корабельных орудий с прямой наводки заставил противника отступить с большими потерями и позволил успешно провести высадку первой волны с этого судна. Вообще, вся высадка войск проходила под непрекращающимся шрапнельным, а временами и ружейным обстрелом, с которым калибры флота ничего не могли поделать. Не показываясь больше в зоне прямой видимости, японцы начали маневрировать своими немногочисленными силами и действовали достаточно эффективно.

Тем не менее, получив превосходство в пехоте, русские сразу пошли в атаку, быстро очистив район доков и их мастерских. Однако на подступах к ограде морского арсенала и порта наткнулись на подготовленные, хотя и наспех, позиции с пулеметами и продвинуться далее не смогли, даже при поддержке с пароходов и миноносцев. Выкаченные на прямую наводку первые выгруженные горные пушки тоже не решили дела.

Тогда несколько групп казаков-пластунов с приданной им полубатареей таких восьмидесятисемимиллиметровых пушек попытались скрытно пробраться в обход по склонам, чтобы выйти в тыл оборонявшимся. Однако выяснилось, что окрестности буквально кишели японской пехотой. Постоянно вступая в перестрелки с армейскими колоннами, продвигавшимися по тропам в лесу, они смогли объединиться в один отряд и выйти на фланг японской обороны у порта, но пробиться дальше уже не получилось.