– И Кот, и Пес, и Жаб… А где Жаб, ребята?

– Пострадавши, – сообщил Домовушка, успев уже сбегать в комнату и вернуться в кухню за веником и совком. – Плавает в водичке живой, Коток ему наладил машинку… Лапка уж и отрастать почала. Но неторопливо растет, однако…

– А это кто? – кивнула Лёня в сторону Домовушки. Она надела уже пальто и теперь придерживала воротник у горла, как будто опасалась, что кто-то сейчас перережет ее тоненькую шейку.

– А это Домовушечка, домовой то есть. Он у нас главная хозяйка.

Лёня вздрогнула и обернулась к двери.

– Выпусти меня поскорее! – сказала она. – Конечно, я никому ничего не скажу… А то меня в сумасшедший дом посадят.

– Тоже верно, – кивнула Лада, убрала от двери в глубь коридора клетку с забеспокоившимся Крысом и отодвинула засов. – Кот, пора заклятие накладывать, тебе не кажется?

Я положил трубку в пепельницу и спрыгнул с подушечки.

Лада распахнула дверь, стоя к ней вполоборота. Глядела она на Лёню.

– Ну счастливо! – сказала она. – Я на тебя зла не держу, мы обе – пострадавшие… Но и ты, уж пожалуйста, на меня не злись.

Лёня обреченно кивнула, не поднимая головы, сделала шаг к двери, и вдруг Лада истерически взвизгнула, схватила Лёню за рукав пальто, с силой дернула ее назад и захлопнула дверь.

– Который час?! – закричала она, и в голосе ее был такой ужас, прямо даже паника, что все мы перепугались. Во всяком случае, у меня по шкуре пробежали холодные противные мурашки, Пес вздрогнул, Ворон сдавленно коротко каркнул, а Рыб всплеснул хвостом.

– Не знаю, – ответил я Ладе дрожащим голосом. – В кабинете часы стали, в комнате ты была, а в Бабушкину комнату я не заходил… И потом, я не мог наложить затворительное заклятие, пока ты не сказала, что собираешься делать с гостьей – выпускать ее или оставлять на ночь… Или навсегда. – Я немного овладел собой, и к концу моей речи голос мой уже не дрожал, хотя уши по-прежнему прижимались к голове помимо моей воли. – А что случилось?

Лада, не ответив мне, метнулась в свою комнату, тут же вылетела из нее и бросилась по коридору в комнату Бабушки. И оттуда донесся ее горестный стон.

Мы помчались за ней, первым Пес, за ним – я, Ворон летел над нашими головами, дальше Паук, сидя на голове Петуха, подгонял его короткими четкими командами, а следом шаркал валенками Домовушка.

В дверях мы столпились, не в силах поверить увиденному.

Лёня тоже подошла и встала сзади нас.

А Лада рыдала, стоя посреди комнаты, опустив бессильные руки.

И было от чего рыдать, а также и остаться без сил.

Дверь шкафа, только что починенная бывшим возлюбленным Лады, ныне безобразным Крысом, снова сорвалась с петель.

И не просто сорвалась – она разбилась вдребезги, и вдребезги разлетелось украшавшее дверь зеркало.

На полу теперь высилась груда обломков и осколков.

Но что хуже всего – коробочка, которую мы совсем недавно наполняли вырвавшимися на волю хронофагами, валялась тут же, раздавленная. И ее было уже не починить, как не починить дверь и не восстановить зеркало. То есть может быть, если бы Лада очень постаралась, она могла бы наложить связующее восстановительное заклятие, даже и трещин не было бы потом, но заклятие это очень трудное, требует большой степени сосредоточенности, большого количества магионного сырья и самое главное: прерывать работу нельзя ни на минуту, а времени такие вещи требуют чрезвычайно много – от двух месяцев до пяти лет. Поэтому и с дверью шкафа, и с зеркалом можно было распроститься. Но это полбеды. Настоящая беда, да не просто беда, а двойная, тройная, пятикратного размера беда заключалась в раздавленной коробочке, ловушке и копилке для хронофа-гов.

А за окошком косматым шаром носилось с востока на запад солнце.

И когда человек наконец хоть ненадолго забывается сном, он вправе ожидать, что друг будет оберегать его покой, а не трезвонить почем зря, словно пожарная машина.

Карлсон, который живет на крыше

– Что случилось? – спросила Лёня, и голосок ее дрожал то ли от испуга, то ли от напряжения. – Я домой хочу! Выпустите меня!

– Домой пока что тебе нельзя, – сказала Лада тусклым голосом. – А что случилось… Сама видишь, как наш герой починил мне шкафчик. И что теперь делать, ума не приложу…

– Ладушка! – завопил Домовушка, отталкивая меня с Псом и бухаясь перед Ладой на коленки, прямо на эту груду осколков и обломков.

– Ладушка, меня, меня, медведя неповоротливого, виновать! Поспешал оченно, не углядел, как и задел!.. За клетушкой для этого твари меня Коток пославши, а я, торопившись, зацепился за дверку-то… а она и рухни…

– Не плачь, Домовушка, – ласково, но как-то безжизненно произнесла Лада. – Была бы добротно сделана, не упала бы. Хорошо еще, что мы укрепили перегородку в шкафу. Видишь, хроностазионы в нынешнем кризисе не участвуют…

– Откуда ты знаешь? – спросил я.

– Дубина! – сварливо каркнул Ворон. – Когда ты только научишься мыслить логически!

– Солнце, – пояснила Лада. – В прошлый раз, если ты помнишь…

– Да, да, – перебил я ее торопливо, довольный тем, что понял. – В прошлый раз оно металось туда-сюда… А сегодня строго с востока на запад движется. То есть в прошлое нас не отбросит…

– Зато в будущее… – сказала Лада и замолчала.

– Да кто-нибудь объяснит мне внятно, что случилось! – взвизгнула Лёня. – И почему мне нельзя домой!

– Кот, займись ею, – велела мне Лада, не поворачивая головы. Она как-то подобралась, и голос ее звучал уже не безжизненно, а деловито, из чего я заключил, что Лада взяла себя в руки и ищет пути выхода из создавшегося положения. – Если сразу до нее не дойдет, осторожно открой входную дверь и покажи, что там. Только осторожно, чтобы ни она, ни ты туда не сунулись.

Я со вздохом развернулся и потянул Лёню за собой. Мы пришли в кухню, где Рыб, развернувшись хвостом к нам, а рылом, соответственно, к окну, следил за поведением солнца. Тучи, прежде затягивавшие небо и мешавшие сразу же увидеть последствия катастрофы, рассеялись, и теперь Рыбу – да и нам тоже – было прекрасно видно, что происходит.

– Насколько я понимаю, Кот, – обратился он ко мне, – у нас опять проблемы со шкафом.

Лёня, получив уже сверхнормативную дозу чудес, не удивилась говорящей рыбе. Она бессильно опустилась на лавку.

– Пальто ты бы лучше сняла, запаришься, – посоветовал я ей, а потом рассказал Рыбу, в чем дело.

– Этого следовало ожидать, – сказал он, поразмыслив. – Когда девушка так вот себя ведет, когда вместо того, чтобы учиться, она мажется, заводит романы, так вот завсегда выходит.