Охранники ведут нас в большой зал – огромное прямоугольное помещение со сводчатым потолком. В дальнем конце на возвышении, на стуле с золоченым каркасом и красной бархатной обивкой, похожем на трон, сидит Джаг. Возле него стоит Роуз с каменным выражением лица, а рядом с ней – Брендан. Я думала, у него будет победоносный вид, но он робок и бледен словно привидение и выглядит довольно жалко.

В зале собралась большая толпа. Все перешептываются друг с другом. За нами закрываются тяжелые деревянные двери, и толпа расступается перед вышибалой, освобождая для нас путь к Джагу.

И тогда я его вижу. Папу. Руки и грудь у него перевязаны веревкой, и он стоит на коленях перед Джагом в окружении четырех охранников. На лице и руках кровь. Он смотрит прямо на меня, и, несмотря на избитый вид, в глазах у него все то же спокойное выражение, к которому я привыкла. У меня в горле зарождается всхлип.

Джаг откидывается на спинку трона, излучая самоуверенность, пока охранники выстраивают нас ровной шеренгой. Всем своим видом он олицетворяет достоинство, сменив свою непритязательную частную личность на вычурную общественную. Я осматриваю зал, пытаясь найти признаки того, что с Лейлой все хорошо, но ее нигде нет. Вокруг нас двенадцать охранников, даже тринадцать, если считать вышибалу. Возле Джага еще двое, и еще двое на выходе – единственном в зале. Здесь негде спрятаться, значит, Лейлы действительно нет.

Джаг откашливается, прочищая горло. В зале повисает зловещая тишина.

– Добро пожаловать, Семья и друзья, – говорит он, и его дружелюбный тон полон его обычной харизмы.

Я рассматриваю толпу, гадая, сколько здесь может быть разных Семей, но по внешнему виду определить невозможно.

– Сегодня мы собрались при необычных обстоятельствах. – Джаг медленно поднимается с трона, делает несколько шагов и встает между нами и толпой. – Как я и говорил вам вчера, Паромщик поймал человека, который не просто убил нашего регента, но и выставил на посмешище Семью Львов. Достойная поимка, которая служит доказательством силы и превосходства нашей Семьи и которую еще долго будут помнить. Вот этот человек; он перед вами, – Джаг указывает на моего отца. – Конечно, я знал, что преступник хитер, знал, что он изобретателен, но я и предположить не мог, что это тот, кого я когда-то знал лучше, чем самого себя. Этот жестокий, хладнокровный человек, совершивший чудовищное предательство… мой сын, Кристофер. – Джаг замолкает, давая присутствующим возможность осознать услышанное.

По толпе пробегает тихий шепот, гости озадаченно переглядываются. Слышу, как они тихо повторяют папино имя.

– Как и все вы, я полагал, что Кристофер был убит в молодости, – говорит Джаг. – Как и все вы, я доверял моему сыну, верил в его безграничную преданность Семье.

Я смотрю на папу, но он не мигая смотрит в толпу. И я понимаю, зачем Джаг пригласил всех этих людей: эта публичная демонстрация призвана показать его Семье и всем остальным Стратегам, что ждет того, кто осмелится бросить ему вызов. Прикрываясь справедливостью, он насаждает в людях страх.

– При совершенно других обстоятельствах это было бы радостное воссоединение, – продолжает Джаг, на мгновение опуская голову, как будто это слишком тяжкое для него испытание. – Но, к несчастью, это не так. Вместо умного, ловкого юноши, которому предначертано было возглавить эту Семью, ко мне вернулся предатель. – Его лицо приобретает мрачное выражение. – Мало того, что его взяли в плен после покушения на мою жизнь, так он еще и заразил своими извращенными убеждениями свою дочь, которая без малейшего раскаяния признает, что завербовала других Стратегов и убедила их выступить против меня. Она убила нашего дорогого Гарри.

В толпе раздается тревожный шепот, и гости, вытянув шеи, выглядывают друг из-за друга, чтобы посмотреть на меня.

– К сожалению, моего сына и его дочь уже не спасти, – говорит Джаг, будто бы принимая трудное решение. – Их коварно развратила… – он делает паузу, чтобы убедиться, что все внимательно слушают, – Семья Медведей.

Ушам своим не верю – и я не единственная, кого это заявление приводит в шок. Весь зал гудит от напряжения.

Джаг обводит собравшихся глазами.

– Наши источники подтверждают, что эти двое уже давно сотрудничают с Медведями, пытаясь уничтожить нашу Семью. Они выступают против всего, что мы, Стратеги, олицетворяем, подрывая нашу систему ценностей и угрожая нашему образу жизни своим злостным нарушением правил.

Я с тревогой смотрю на толпу и вспоминаю, как Эш говорил мне, что покидать Альянс Стратегов – запрещено и кара за это – смерть. Судя по тому, как гости кивают, они, очевидно, верят, что мы виновны в этом и еще во множестве преступлений.

Джаг сцепляет руки за спиной.

– Это печальный день, когда отцу приходится выносить приговор родному сыну и внучке. Вижу, вы согласны, что этого не избежать. Но тяжелый груз, который давит на меня сегодня, не ограничивается этими коварными членами Семьи. Виновны также поддержавшие их Медведи: правящая Семья, которая сейчас скрывается в Лондоне, и аптекарь, обеспечившая этих предателей ядом, чтобы убить меня. И это далеко не все их прегрешения. – Пронзительный взгляд Джага на мгновение останавливается на мне. В глазах у него победоносное выражение. Внутри у меня все мелко трясется от страха. – Боюсь, пришло время исправить ситуацию. Медведи уже много лет действуют бесконтрольно, и если Совет Семей не желает карать их за преступления, у меня нет иного выхода, кроме как самому восстановить справедливость.

Я бросаю взгляд на Эша, но тот неотрывно следит за Джагом. И вдруг до меня доходит смысл этой публичной демонстрации. Дело вовсе не в нас: Джаг мог убить нас с папой в темнице, и никто бы об этом не узнал. Он использует нас, чтобы развязать войну с Медведями. И если у него это получится, никто больше не посмеет возразить Джагу и он будет свободен в дальнейшем злоупотреблении властью, подмяв под себя всех Стратегов. Вот что имел в виду Эш, когда говорил, что у Джага наверняка есть тайный мотив и нужно выяснить, что он задумал.

И вдруг я слышу, как смеется мой отец. Это так удивляет меня, что я вздрагиваю.

– Браво! – говорит папа Джагу раскатистым голосом. – Прекрасное выступление! Ты заслужил аплодисменты.

При звуке его голоса Джаг хмурится и предостерегающе смотрит на папу, прежде чем снова переключить внимание на толпу.

– Я не стану делать исключение для сына и внучки. Их ждет то же, что и любого предателя, покинувшего Альянс, поставившего под удар нашу секретность и напавшего на родную Семью: казнь.

Джаг щелкает пальцами, и один из охранников открывает дверь, пропуская в зал человека, полностью одетого в черное, с двусторонним топором в руках. Широкий, низко надвинутый капюшон полностью закрывает его лицо. У меня по вискам катятся капли пота, и я пытаюсь привлечь папино внимание.

Но папа все еще сосредоточенно смотрит на Джага.

– Ты действительно думаешь, что хоть кто-нибудь верит, будто ты собираешься воевать с Медведями из-за меня? – четким голосом произносит он. – Конечно же нет. Ты годами искал способ подчинить Медведей своей власти. Я – всего лишь предлог.