Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Размышления светловолосой женщины прервал дверной звонок. Ну наконец-то! Видимо, Света пришла и, чтобы не рыскать в сумке, ища ключи, решила позвонить… На пороге стояла не дочка, а ее парень, он когда-то заходил, но Света не захотела их тогда знакомить. Сердце снова в судорожной тревоге сжалось в груди. Почему он один?! Где дочка?! Вопросы только увеличивались. Неужели они поругались?! Светик такая гордячка! Вполне могла развернуться да убежать, куда глаза глядят, и теперь он сам ее ищет... Пальцы затряслись, в голове почему-то возникла ужасная картинка избитой, изнасилованной дочки. Старшая Устюгова так давно не получала хороших вестей, что на ум приходили прежде всего страшные вещи.
— Добрый день! — произнес молодой человек.
— Что-то случилось?! — всхлипнула женщина.
— Мам, кто там? — раздалось из комнаты сына, но Татьяна Алексеевна ничего не ответила, лишь испуганно смотрела своими огромными серыми глазами на вошедшего, не в силах даже «здравствуйте» из себя выдавить.
— Света дома?! — спросил молодой человек.
— Н-не-ет, — еще больше испугавшись, прошептала женщина.
— Так я и думал, — словно язвительно, сказал парень и прошел на середину коридора. — Впрочем, даже хорошо, что Светы нет. Мне кажется, вы должны знать правду о своей дочери.
— С ней что-то случилось? — почти кричала светловолосая женщина, ухватившись за плечи симпатичного темноволосого парня, будто намереваясь вытрясти из него правду.
— Ну, можно и так сказать…
Внутри что-то оборвалось, опустилось вниз холодом, ёкнуло страхом.
— Ваша дочь пошла по плохой дорожке…
— Не понимаю, о чем ты?!
Мысли от страха разбегались в голове, и слова молодого человека слышались, словно сквозь вату.
— Вижу, вы не в курсе событий. Я просто переживаю за нее, красивая умная девочка стала проституткой.
— Кем стала?! — изумленно хмурила брови Татьяна Алексеевна. Она никак не могла связать слова «плохая дорожка» и уж тем более «стала проституткой» со своей дочерью. — Ты разве не ее парень?
— Мы какое-то время встречались... давно... года два назад… а потом по глупости поругались и расстались.
Он, наверное, тот навязчивый богатый поклонник, который так долго преследовал Свету. Кирилл, кажется, его зовут.
— Я просто переживаю за нее. Мне кажется, такая работа оставляет неизлечимый след на психике. Бывших проституток, как и бывших наркоманов, не бывает. Потом у нее войдет в привычку решать свои проблемы раздвиганием ног. Да и зачем себя утруждать, если можно телом поработать? Я понимаю, возможно, сейчас у вас не очень хорошее материальное состояние, но мне кажется, есть более достойные способы заработка.
«Это он про ее Свету говорит?!» — изумлялась женщина, а внутри уже поднималась злость.
— Ты врешь!!! — ожесточенно воскликнула старшая Устюгова и толкнула парня в грудь. — Безбожно врешь!!! Света — гордая чистая девушка! Она никогда не будет продавать себя за деньги! Она моделью подрабатывает!
— Вы такая наивная... — невозмутимо нагло улыбался молодой человек. — Модели не работают по ночам.
У ее Светы любовь-морковь с таинственным парнем, которого она так и не представила родным.
— Она работает! — упрямо твердила Татьяна Алексеевна.
— Так и я о том же! — усмехнулся молодой человек. — Очень старательно работает всеми своими дырками.
— Не-е-ет, — жалобно шептала женщина, не желая верить словам этого самоуверенного смазливого парня.
— Вот посмотрите ее фото в одном типа модельном агентстве… Светка там почти что голая.
ИЗ одежды на ее красавице и умнице дочери были только белые трусики, да белокурые локоны распущенных волос, немного прикрывавшие девичью грудь. В голубых глазах не смущение, а словно вызов светился. До боли знакомое выражение лица — в детстве дочка так смотрела, когда ее незаслуженно ругали. А ведь, пожалуй, вкупе с чуть приоткрытыми губами мужчины могут принять ее взгляд за сексуальный призыв.
— Сутенер и по совместительству брат хозяйки модельного агентства самолично подготовил ее, натренировал в сексе, чтобы она хорошо мужчин удовлетворяла, умела все эти блядские штучки типа горлового минета, анального секса и могла часами на мужском члене скакать.
Светловолосая женщина схватилась за голову… Если бы не шок, то от развязных пошлых слов она давно бы стала пунцовой. «Боже мой, что Света наделала?! А я почему раньше не поняла, не почувствовала ее состояние?! Деньгам этим грязным радовалась! — думала старшая Устюгова. — Ведь я мать, а не ощутила страдания своего ребенка! — Слезы солеными струйками поползли по щекам. — Слишком на своей муке сосредоточена была...»
— Мне кажется, вы женщина, которая не считает, что для зарабатывания денег все способы хороши, — продолжал разглагольствовать смазливый подлец, — особенно учитывая благородное происхождение вашего супруга. Думаю, он бы в гробу перевернулся, узнай, что творит его красавица-дочка.
Бедная ее целеустремленная девочка! Решила себя продать, чтобы вылечить брата! А ведь мерзавец по самому дорогому бьет, чтобы наверняка, чтобы больнее!
— Ты!!! — вдруг зашипела старшая Устюгова, резко схватив парня за грудки. — Да что ты можешь знать о зарабатывании денег?! Родился с серебряной ложкой во рту и смеешь разглагольствовать?! Что ты можешь знать о настоящем благородстве?! Долге?! Самопожертвовании?! Живешь в свое удовольствие, за счет папенькиных денег, жируешь! Уверена, никогда палец о палец не ударил, чтобы кому-то помочь! Ты ведь Кирилл? Кирилл Пешеханов?! Света ходила к тебе, просила денег! Она мне рассказывала... Чего ж ты ей не помог?! Чего не проявил благородство и сострадание?! Не попросил денег у папеньки?! Только посмеялся и выставил вон!!! — выплевывала светловолосая женщина свои обвинения парню в лицо, продолжая его трясти, словно большого плюшевого медвежонка. Серые глаза казались безумными.
Под напором материнского гнева Кирилл немного стушевался.
— Наша компания — не благотворительный фонд, — пробормотал он невразумительно.
— Так какого лешего ты теперь пришел открывать мне глаза?! Спасибо! Открыл! Убил меня правдой!
— Я-я просто не хочу, чтобы она и дальше опускалась, — уже оправдывался смазливый парень.
— Скажите пожалуйста! Ры-ыцарь выискался! — едкой иронией хлестала старшая Устюгова. — Какого черта, ты-ы, который не протянул ей руку помощи,
