— Не бойся, мы тебя отбили! — обратился он к ней, постаравшись убрать из голоса страшноватую хрипоту, вызванную адреналином только что закончившегося боя. — Скажи нам, кто ты, как тебя зовут?

— Я — Джеки, дочь Мари из Лиона, — тихо ответила девочка, заставив Аналитика окаменеть от неожиданности. Амброс и Казанова, которым это ни о чем не говорило, вопросительно уставились на своего друга.

— Это — долгая история, — не глядя на них, ответил он на немой вопрос. — Джеки, куда они несли тебя?

— Я не знаю, потому что, вернувшись к себе, никогда ничего не помню, что со мной происходило. Я только знаю, что это что-то плохое.

— Почему?

— У меня после этого болит все тело, а на спине опять воспаляется шрам.

— Ты можешь показать этот шрам?

Когда девочка, опустив плечо простенького платья, показала шрам, похожий на тавро, Аналитик поразился: это была точная копия иероглифа, который он в свое время увидел на лбу змеи, попытавшейся убить его в Эдеме.

— Ну что ж, — спокойно сказал он, — пора отдавать долги!

— Так, значит, говорите, не только трупы русских, но и мороженные куры стали зомби? — задумчиво переспросил Полковник Детектива.

— Да — равно как и недоеденная рыбина, — печально подтвердил тот, кивнув ставшей совсем седой головой.

После того как возле собора Детектив обрадовался Полковнику так, будто тот был не агентом наводящей на весь мир ужас спецслужбы с автоматическим «Блоком» в недрожащей руке, а библейским волхвом с дарами и вестью благой, их общение развивалось в чрезвычайно конструктивном ключе. В применении к данным конкретным персоналиям это означало, что уже спустя полчаса они глушили водку из морозильника в посольской комнате российского офицера. Детектив, узнав, что именно и почему интересует шпиона с безжалостными глазами привычного убийцы, решил временно «развязаться» и сейчас, в перерывах между раундами бесцветной обжигающей жидкости из пластмассовых стаканчиков, с аппетитом закусывал микояновским сервелатом и выкладывал Полковнику всю правду-матку. Заинтересовавшиеся происходящим кукарачи повысовывали свои жуткие усы из дребезжащего кондиционера, и те торчали, как антенны Агентства Национальной Безопасности из небезызвестного подземелья в штате Мэриленд.

Полковник исправно подливал себе и гостю и с увлечением слушал как о том, что ему уже было известно, — каплях нетленной крови, не падающих перьях и желтых алмазах, так и об абсолютно нереальной сцене в морге, загадочной красавице Лене (так это ею пахло от Аналитика!) и еженощных подношениях инсектицида страдающему от насекомых ангелу с замашками самого настоящего бандита-мокрушника. Когда Детектив рассказал о своем предчувствии армагеддона, Полковник промолчал, но про себя отметил несомненный пророческий дар пожилого мулата. В настоящий момент с ним согласились бы десятки шпионов в генеральском звании, с одинаковой интенсивностью выделявших холодный пот на нескольких материках и в самых различных временных и климатических зонах. Естественно, он не мог и не стал ничего говорить про похищенную с израильской авиабазы царь-бомбу, зато дал понять, что их общий знакомый — Аналитик — скорее всего жив, но находится там, куда не сможет добраться даже DHL. К моменту, когда собеседники перешли на терминальную стадию пьянки, обреченно начав распитие ангольской «Резервы», в по-прежнему холодном и трезвом уме выдающегося оперативника созрели очертания плана, который должен был превзойти даже посылку агентурного сообщения в потусторонний мир с помощью умершей от рака «мамы Терезы».

Тем временем Аналитик подошел к испуганному обладателю руки-сороконожки. Хотя сам он, пригвожденный огненным мечом, мог только слабо ворочаться, его жуткая конечность бесновалась так, как будто действительно была пытающимся удрать отвратительным насекомым. Особенно не церемонясь, офицер ГРУ взял у Казановы шпагу и одним движением отсек покрытую хитином тварь по самое плечо завизжавшего черного ангела. Сумев таким образом привлечь его внимание, Аналитик поинтересовался:

— Кто он? Куда вы ее водите?

Тот не стал строить из себя героя:

— Кто — не знаем, никогда не видели, он всегда в закрытом капюшоне. Но известно, что это большой человек из Рая и что начальство «Глобуса» предпочитает идти ему навстречу.

— Где он?

— Как где, у себя, в Раю, где-то под землей!

— Ничего не понял!

— Обычно не он сюда наведывается, а мы ее к нему доставляем. Говорит, так более угодно и ему, и Богу!

— Богу?

— А мы-то при чем к райским раскладам? Богу, так Богу. Нам-то какая здесь разница!.

— Где Портал?

На этом этапе допроса черный ангел, лишенный руки, единственный раз на мгновение заколебался, но потом все же сказал:

— Шестой этаж галереи, комната 666.

— Охрана есть?

— Охраны нет, но просто так вы эту дверцу не откроете: надо знать как и нужно иметь особый драгоценный камень.

— Вроде этого? — Аналитик показал желтый алмаз в часах Галилео.

— Вроде этого! — подтвердил слуга Сатаны.

— До Рая долетишь? — без обиняков спросил его уже имевший подобный опыт Аналитик.

— Должен! — без особых колебаний ответил калека, понимая, что надо спасать свою жизнь. — Но смогу довезти только одного тебя: всех троих нет — погибнем в космосе, по дороге!

— Ну что ж, — Аналитик материализовал из воздуха свой антикварный «МГ», — прости Господи меня, грешника!

Он вернулся к дочери Мари, которая могла только догадываться о происходящем, нагнулся и сказал:

— Сейчас я верну тебя к маме. Навсегда. Передай ей, что больше вам будет нечего бояться: вы всегда будете вместе. Передай, что я, Аналитик, никогда ее не забуду.

Сняв с пальца кольцо, он прижал его к сердцу и произнес: «Не бойся, не проси, не плачь!» Девочка исчезла.

— Неужели у тебя было право сделать кого-то счастливым? — спросил изумленный Амброс. — И ты использовал его для в первый раз встреченной мертвой девчонки?

— Мне все равно, живая она или мертвая, — перефразировал Аналитик слова Сатаны, — она была несчастной! А для меня… Что ж, у меня еще все впереди, и сейчас мне нужнее удача. Друзья мои, настала пора вас покинуть: мне надо наконец встретиться с одной важной персоной для давно назревшей беседы.

Примерно в это же, а может, и в несколько иное время Основоположник занимался своим любимым ритуалом: совершал жертвоприношение во славу Господа. Хотя христианство и было в целом равнодушно к этому спорному наследию Ветхого Завета, но бывший рыбак, который, будучи ребенком, редко ел досыта, а когда и ел, то отнюдь не мясо, любил как ритуал убиения тщательно, по всем библейским канонам выбранного животного, так и сжигания его плоти на алтаре Храма Соломона. К тому же Закон недаром уделил столько внимания детальнейшему описанию когда, что и каким образом приносить в жертву Богу, чтобы даже один из основателей христианства был способен проигнорировать это важнейшее культовое явление. В своей слабости он, разумеется, полностью находил общий язык с Законодателем, который эту ерунду в свое время и придумал, выдав ее, в своем обычном циничном стиле, за волю Божью. Обычно они с Египтянином занимались подобным благим делом вместе, что для них представляло редкие моменты духовного единения. Сегодня, однако, Законодатель отсутствовал, в очередной раз загадочно пропав неизвестно куда, что он в последнее время совершал все чаще и без каких бы то ни было объяснений. То ли он исчезал, чтобы общаться с Богом (что он обычно в таких случаях утверждал и чему никто не верил), то ли, что скорее, чтобы обсудить что-то с Диаволом. В общем-то сволочь он был, этот Египтянин, сволочь и безбожник, но в жертвоприношениях толк знал!