Энту упоминаются в связи с многими древними священными городами (Ур, Урук (Эрех), Ларса, Лагаш, Исин, Сиппар, Ниппур, Киш, Ашшур). Судя по всему, этот институт устарел после старовавилонского периода, и в VI в. до н. э. Набонид, описывая, как бог Нанна «выразил желание верховной жрице», ссылается на факт, что «институт энту в Уре уже давно забыт».

Второй класс женщин храма, которых относили к энту, но значительно ниже рангом, – это надиту (или натиту, точная транслитерация неизвестна). Как и энту, она могла иметь мужа, но вавилонские законы не рассматривали ее, как и энту, вынашивающей детей, и условия для двух классов женщин в этом отношении, скорее всего, были одинаковыми.

Многие, хотя и не все храмовые женщины жили в пределах храмового участка и районе, который назывался гагу, монастырь. Это был комплекс сооружений с собственной администрацией и землей. Основная часть наших знаний о них имеет один источник – законы Хаммурапи, и было высказано предположение, что частое упоминание в этих законах обитательниц храма означает, что они находились в опасности стать угнетенным классом, защиту которых Хаммурапи, стремившийся помогать слабым, счел необходимым узаконить.

Класс женщин, который упоминается в Ветхом Завете, – кадишту, древнееврейский эквивалент – кадешах. В Библии (Втор., 23: 17) они названы блудницами, мужской аналог – блудники (3 Цар., 14: 24). Есть основания полагать, что кадишту, как и еврейский эквивалент, занимались ритуальной проституцией. Староассирийский брачный контракт определяет, что мужчина не должен брать другую женщину, но может иметь связь с кадишту в городе (то есть в городе Ашшур). Еще в V в. до н. э. Геродот писал, что в Вавилоне каждая женщина однажды в жизни должна садиться в святилище Афродиты и отдаваться чужестранцу. Большинство женщин сидят в священном участке Афродиты, множество женщин с повязками из веревочных жгутов на голове. Прямые проходы разделяют по всем направлениям толпу ожидающих женщин. По этим проходам ходят чужеземцы и выбирают себе женщин. Сидящая здесь женщина не может возвратиться домой, пока какой-нибудь чужестранец не бросит ей в подол серебряную монету и не соединится с ней за пределами священного участка. Бросив женщине деньги, он должен только сказать: «Во имя богини Милитты!» Плата может быть сколь угодно малой. Отказываться брать деньги женщине не дозволено, так как деньги эти священные. Девушка должна идти без отказа за первым человеком, кто бросил ей деньги. После соития, исполнив священный долг богине, она уходит домой, и затем уже ни за какие деньги не овладеешь ею вторично».

И хотя считается, что Геродот, мягко говоря, не точен, представляется вероятным, что в основе этой истории лежат обычаи, связанные с женщинами кадишту. Кулмашиту – вероятно, аналогичный класс женщин.

На ранних цилиндрических печатях верующие люди обычно изображались приносящими козла своему божеству. Это иллюстрирует мысль, что первейшей из обязанностей, которую боги требовали от своих поклонников, было обеспечение их едой, напитками и маслом для помазания. Так, например, на расчетных табличках упоминается масло. Там мы находим такие записи:

«5 ка лучшего масла из Мари для помазания трона Шамаша»

или

«1/2 ка лучшего масла из Мари для Нергала»

или

1 ка масла дикаратум (diqaratum) для помазания богов».

Боги получали регулярную пищу, два, а в некоторых местах, в более поздний период, и четыре раза в день. Утром и вечером ее укладывали на столах перед божественными образами. Римуш из Аккада выделял хлеб и пиво для ежедневных приношений к столу Шамаша, и текст периода Селевкидов подробно описывает обеспечение богов Эреха, которое среди многих прочих вещей включает ежедневно около 10 хандредвейтов хлеба (сделанного из смеси ячменной и пшеничной муки), 50 овец, 2 быков, 1 теленка, 8 ягнят и 54 сосуда пива и вина разных видов. Это напоминает подробности рассказа «Бел и дракон», в котором «вавилоняне имели идола, которого звали Бел, и ему оставлялось ежедневно 12 больших мер муки тонкого помола, 40 овец и 6 бурдюков вина».

Среди других продуктов, составлявших пищу богов, был мед, топленое масло, молоко, фиги, финики, соль, рыба, овощи и кое-что другое. Еще боги ели «золотой фрукт». Возможно, это был какой-то фрукт семейства цитрусовых. Определенные животные и другая еда были табу для конкретных божеств: баранина была запрещена одному богу, говядина другому, птица третьему.

Трапеза бога в техническом отношении была банкетом, на который приглашались другие божества и на котором могли присутствовать поклонники этого бога – живые и мертвые. Сами боги получали строго определенные части животных, и в ежедневных приношениях, и в особых жертвах, остальное шло царю, жрецам и персоналу храма.

Регулярные ежедневные приношения богам назывались саттуку или гину (эти термины являются практически синонимами), а гукку означает некое ежемесячное приношение. Делалась разница между овощными приношениями (ниндабу) и жертвоприношениями животных. Последние включали разнообразные ритуалы и празднования, в которых убивали крупный рогатый скот, овец или коз. Как в Израиле (ср.: Ис., 1: 11; Исх., 29: 16), перед божеством лилась кровь. Поэтому к жертвоприношениям животных применялся термин нику, то есть «льющийся». Выбор жертвы, обычно овцы, проводился так же тщательно, как в Священном Писании (ср.: Исх., 12: 5). Принимался во внимание возраст овцы, ее окраска, девственность, чем ее вскармливали – травой или зерном и т. д. Горло животного перерезал наш-патри (меченосец), который в процессе читал заклинание. Сама кровь была возлиянием. Отделенную от туловища голову помещали рядом с курильницей ладана и поливали святой водой под другое заклинание. Текущие жертвы приносились на специальных алтарях или на крышах храмов жрецами шангу.

Есть тексты, в которых перечисляются разные типы приношений и жертв, такие как «нику царя, нику поклонника, приношения гину, приношения для дней эшшешу, ночные и утренние приношения. Были специальные жертвоприношения в конкретные дни каждого месяца, особенно в дни новолуния и полнолуния, то есть в первый и пятнадцатый день месяца по лунному календарю. (День полной луны назывался шапату, откуда произошло древнееврейское шаббат. Последнее впоследствии стало применяться к последнему дню недели и первоначально имело то же значение – «день полной луны» (4 Цар., 4: 23; Ис., 1: 13). Ешшешу – это название, данное празднованию, которое первоначально выпадало на первый, седьмой и пятнадцатый день. Позднее праздники эшшешу сдвинулись и стали отмечаться чаще – до восьми дней в месяце в случае Урука. На клинописных табличках мы читаем о мясе, «которое подается к столу Бела в день праздника эшшешу». Упоминаются также разные виды выпечки на этом празднике. Это напоминает отрывок из Иер., 7: 18, в котором «женщины месят тесто, чтобы сделать пирожки для богини неба» (см. также: Иер., 44: 19).

Другим аспектом культа было возлияние (о котором уже упоминалось ранее), отличное от напитков, которые давали богам во время трапезы. Возлияния богам велись с ранних шумерских времен: лили воду, пиво, вино или кровь жертвенных животных. Есть удивительный пример возлияния воды в 2 Цар., 23: 16, где сказано, что «трое этих храбрых пробились сквозь стан Филистимский и почерпнули воды из колодезя Вифлеемского, что у ворот, и взяли и принесли Давиду. Но он не захотел пить ее и вылил ее во славу Господа». Возлияния в Месопотамии часто представлены в произведениях искусства, и сцены подразделяются на шесть типов, в соответствии с такими деталями, как: льется ли жидкость на алтарь, в сосуд, на землю или на животное. Правда, не вполне ясно, чем ритуалы фундаментально отличались друг от друга. На известной ассирийской фреске Ашшурбанипал льет жидкость на львов, которых убил во время охоты. Однако сопровождающий изображение текст, хотя и подтверждает наш взгляд на то, что происходит, не добавляет ничего нового и не поясняет цель этого возлияния. В ранний период жрецы нередко изображались обнаженными, указывая на то, что у шумеров нагота ассоциировалась с ритуалом возлияния, но в более поздний период таких изображений стало меньше, и после Третьей династии Ура они вообще исчезли.