Термин, используемый со старовавилонских времен для тех жрецов, которые допускались во все части храма, – эриб-бити (буквально – «тот, кто входит в храм»). Иногда он применялся ко всему жречеству храма, хотя в нововавилонский период он означал конкретно жрецов рангом ниже верховных. Эриб-бити, судя по всему, выполняли все обычные церемонии, связанные с регулярными жертвоприношениями богам, и помогали другим официальным лицам в особых церемониях. В одном из текстов мы читаем о «главном эриб-бити, который несет факел из зиккурата, вместе с жрецами машмашу, экзорцистами калу и певцами...»; или «царь и эриб-бити идут в святилище, и эриб-бити дает сосуд с водой для омовения рук Иштар».

Машмашу и ашипу (термин, используемый и для помощников машмашу, и для специального двойника) были классами жрецов, связанных с заклинаниями; в Дан., 2:10 и др. используется слово, связанное с ашипу, – тайноведец. Заклинания, используемые машмашу, уже приводились, в начале главы говорилось и об обучении этого класса жрецов.

Многие ритуалы и заклинания, упомянутые выше, велись машмашу не в храме, а в доме заинтересованного человека. Однако у машмашу были и задачи, которые он должен был выполнять в храме, и именно он занимался обрядами очищения перед храмовыми ритуалами.

Калу (шумерский гала) был экзорцистом, часть работы которого заключалась в успокоении сердца бога своей музыкой. Текст ритуала существует и описывает детали подготовки священного барабана, который использовался этим типом жрецов.

Нару (еще одно слово шумерского происхождения) были певцами. Среди них были и мужчины и женщины. Они были тесно связаны с калу и вместе распевали погребальные песни.

В культе храма главным был шешгаллу (от шумерского шешгал, «великий страж»). Это он в более поздний период главенствовал в Вавилоне на новогодних празднованиях и вручал царю знаки царской власти. Жертвоприношениями занимались жрецы шангу (от шумерского санга). Во главе этой группы жрецов стоял шангамахху (верховный санга). Первоначально титул санга принадлежал царю, но был принят определенными жрецами в середине тысячелетия. Два класса официальных лиц, существовавших для обеспечения некоторых практических аспектов храмовых ритуалов, – это мариуммани (ремесленник) и наш-патри (меченосец). Первый занимался такими задачами, как подготовка образов, необходимых для использования в ритуалах, а последний убивал жертвенных животных. Другие ритуалы, в которых участвовал наш-патри, – это символическое отсечение голов некоторым изображениям.

Были еще рамку и пашишу – жрецы, выполнявшие ритуалы омовения и помазания. Ритуалы омовения проводились в части храма или дворца, которая называлась бит-римки (дом очищения).

Великая наука толкования знамений требовала собственных служителей. Ими были жрецы бару (наблюдатели). Их влияние на дела государства могло быть огромным, поскольку в их руках было толкование знаков, когда царь ставил перед ними государственную проблему. Часто прорицатель бару использовал макелту – божественную чашу: читатель непременно заметит параллель с магическими приспособлениями (серебряной чашей) Иосифа (Быт., 44: 5). Бару могли сопровождать армию и наслаждались большими почестями в случае удачных предсказаний. Естественно, если предсказания оказывались неудачными, их ждал позор. В своем толковании тех или иных знамений бару использовали комментарии, которые были распределены по секциям под техническими терминами, которые относились к органам, в первую очередь к печени жертвенного животного. За первым жертвоприношением должно было следовать второе – для проверки, а в некоторых случаях и третье. Вероятнее всего, основная теория заключалась в том, что бог, если к нему должным образом обратиться перед жертвоприношением и проинформировать о проблеме, напишет знак в теле жертвы.

Толкователями знаков были жрецы шаилу, часто упоминающиеся помимо жрецов бару, хотя последние, скорее всего, имели более высокий статус. Женщины – члены этого класса жрецов – шаилту – тоже не были редкостью, и тексты предполагают, что в основном женщины пользовались предсказаниями шаилту, чтобы узнать волю богов. Жрицы шаилту, вероятно, пребывали вне официальной религии, сконцентрированной в храме. Жрец шаилу в одном из гимнов называется тем, кто объясняет сны, возможно, это была его первичная функция, хотя маловероятно, что служба его коллег-женщин ограничивалась этим. Шаилу обращался за объяснением сна к пославшему его божеству, но техника процесса не вполне ясна. Есть предположение, что для этого велось наблюдение за горящим ладаном.

Другие классы мужского персонала в храмах – это кургарру и ассинну (или иссинну). Возможно, это были евнухи, которые принимали участие как актеры, вероятно в женских платьях, в культовых представлениях. В тексте об этом сказано: «Кургарру» и «иссинну», чью мужественность Иштар обратила в женственность, чтобы они носили маски перед народом.

Оба класса имели определенные предметы (оружие или инструменты) в качестве эмблемы. Профессор Оппенгейм считает, что мифические предшественники этих бесполых существ были созданы, чтобы обмануть проклятие Эрешкигаль, которая, являясь царицей подземного мира, когда Иштар была у нее в плену, запретила любому божеству или существу, женского или мужского пола, входить в подземный мир или покидать его, чтобы спасти пленницу. Умный бог Эа обошел это проклятие, создав бесполых существ, чтобы спасти Иштар.

Кроме тех жрецов, что были упомянуты выше, в храме были служители – женщины. Одни из них были жрицами, другие – храмовыми проститутками. Во главе их стояла энту – женская форма от эн. Она имела статус верховной жрицы и была, согласно шумерской идеограмме, «супругой бога», или, согласно другому переводу, «леди, которая есть божество». Идеограмма энту может также означать класс жриц, которых называли угбабту, которые занимали низкое социальное положение, но имели свои функции в культе. Энту имела очень высокий ранг, и цари могли делать своих дочерей энту бога. Такую должность, к примеру, занимала дочь Набонида в храме бога луны в Уре. В более ранний период энту была женским аналогом эн в церемонии священного брака, от которой зависело плодородие земли, и в этом смысле она действительно была человеческой «женой божества». Геродот в своей «Истории» написал, что на последней из восьми площадок зиккурата в Вавилоне «...воздвигнут большой храм. В этом храме стоит большое, роскошно убранное ложе... Ни один человек не проводит здесь ночь, за исключением одной ассирийской женщины, которую, по словам халдеев, жрецов этого бога, сам бог выбирает себе. Эти жрецы утверждают, впрочем, я этому не верю, что сам бог иногда посещает храм и отдыхает на этом ложе. То же самое, по рассказам египтян, будто бы происходит и в египетских Фивах. <...> Обе эти женщины, как говорят, не вступают в общение со смертными мужчинами».

Энту жила в части храма, названной гипару (или эгипар). Этот термин первоначально применялся и к жилищу эна. Судя по двум подходящим терминам «великая энту» и «маленькая энту», которые иногда встречаются, вероятно, существовали жрицы энту разного ранга. Ясно из разных текстов о предзнаменованиях, обещающих катастрофу, если мужчина вступит в связь с энту, что, как утверждал Геродот, эти женщины должны были жить в целомудрии. Энту, согласно законам Хаммурапи, иногда могла выйти замуж, хотя в текстах в основном предполагается, что любой сын, которого она могла бы иметь, будет усыновлен. Возможно, это означает, что ей следовало оставаться девственной, пока находится в возрасте деторождения, и лишь после этого могла покинуть службу богу (римские весталки делали это после 30 лет). В качестве альтернативы можно предположить, что такие женщины были или стерилизованы (для чего существует мало убедительных доказательств), или, в случае нежелательной беременности, они прибегали к аборту (о том, что аборты практиковали в Ассирии, известно точно). Мать Саргона Аккадского по традиции была именно такой женщиной, которая избавилась от нежеланного ребенка, бросив его.