Арнольд Хаскелл увлекся русским балетом, как он сам пишет, с юных лет и остался ему преданным до сих пор.

В следующий раз я с ним встретилась уже в Париже, когда я открыла свою студию. Ко мне в студию его привел не кто иной, как князь Сергей Михайлович Волконский. По словам А. Хаскелла, это его очень позабавило: князь из-за меня ушел из Императорских театров, в итоге одной из самых больших балетных комедий, которые история знает, но счастливое окончание которой было изысканно корректным.

С этого времени мы уже часто стали встречаться. Он постоянно наезжал из Лондона, чтобы присутствовать на всех почти балетных представлениях труппы Блюма и де Базиля. Мы вместе бывали в театре, ходили на сцену повидать артистов, вместе потом ужинали с ними, делились впечатлениями и очаровательно проводили время.

Арнольд Хаскелл любил бывать у меня в студии и внимательно следил за уроками и за тем, как я преподаю. В своей книге «Балетомания» он приводит свои впечатления и заканчивает, приводя в очень красивой, но вполне точной форме наш с ним разговор по поводу моего преподавания и балета вообще.

Арнольд Хаскелл знал балет основательно: он изучил технику, присутствуя на уроках, понимая сценическое искусство, присутствуя почти на всех представлениях, ему была известна закулисная жизнь театра и быт артистов. Я думаю, что лучшего знатока балета в самом широком понимании этого слова нет сейчас, и притом знатока добросовестного, искреннего и безусловно всегда и во всем правдивого. Он совершил с труппой де Базиля кругосветное путешествие, чтоб на деле изучить условия, в которых артистам приходится работать.

Ему принадлежат капитальные труды в области балета: «Балетомания», «Дягилев» и «Танцуя по всему свету». Кроме блестящего и высокоталантливого изложения, Арнольд Хаскелл с редкой добросовестностью изучил весь материал, который он излагает, и все указанные им факты, даты всегда верны, точны. Но кроме этих его трудов и многих других, роль Арнольда Хаскелла в истории развития балетного искусства, в особенности в Англии, огромна. В Англии своего балета тогда не существовало. Нужно было приложить много труда и настойчивости, чтобы переубедить общественное мнение и доказать, что балет имеет те же права, как драма и опера, что это такое же чистое искусство, а не простое развлечение.

Крупную роль в этой области сыграл С. П. Дягилев, когда он организовал в Лондоне балетные сезоны, прошедшие с громадным успехом.

Дам Нинет де Валуа положила начало балетной школе в Англии. Она сама танцевала у Дягилева, и на опыте русских Императорских балетных школ убедилась, что без своей школы обойтись нельзя, если хочешь создать настоящий балет на прочных основах. Лишь после многолетних усилий Дам Нинет де Валуа и Арнольду Хаскеллу удалось завоевать балету почетное и всеми теперь признанное место в Королевском театре Ковент-Гарден наравне с оперой и драмой.

В создании Английского балета чувствуется сильное влияние традиции нашего Императорского балета. Как сам Арнольд Хаскелл, так и Дам Нинет де Валуа убедились на деле, как важно для труппы единство школы.

Мне пришлось два раза побывать в Лондоне в балетной школе Дам Нинет де Валуа – в самом начале ее существования, в 1936-м, и теперь, в 1951 году.

Первоначально это была лишь робкая попытка со скромными и ограниченными средствами. Но и тогда было видно, что основы поставлены Дам Нинет де Валуа правильно. Арнольд Хаскелл принимал ближайшее участие в создании этой школы, и это он меня просил приехать посмотреть и дать один показной урок всей труппе на сцене Вик-Уэллс балле.

По поводу этого урока Арнольд Хаскелл писал тогда, что он явился началом пятилетнего плана Вик-Уэллс балле создать национальную школу по русским методам. К этому он прибавляет: «Самая большая балерина глубоко заинтересовалась этим планом, тем более что многие из артисток уже у нее занимались. Оба, она и ее муж, Великий Князь Андрей Владимирович, согласились быть Вице-председателями и будут принимать ближайшее и деятельное участие в развитии этого плана». К сожалению, разразившиеся вскоре события помешали осуществлению и моему участию в этом национальном деле.

В 1951 году, когда я снова посетила школу, она настолько развилась, что напомнила мне нашу, русскую; принимались ученики и ученицы всех возрастов, что обеспечивает постоянное пополнение труппы молодыми силами. Преподавателями были артисты той же труппы, чем поддерживается традиция балета, связь прошлого с настоящим и будущим. Я была рада убедиться, что в основу учения поставлена классическая школа. На эту тему было много споров: одни утверждали, что новое веяние требует новых методов обучения, а не классических, другие, как я, Арнольд Хаскелл и Нинет де Валуа, остались при старых убеждениях, что на основах классической школы можно потом уже все танцевать, классику и современные танцы, но воспитанные на новых методах не способны танцевать классику. Сэдлерс-Уэллс школа пошла по верному пути и дала уже блестящие результаты. За эти годы она сформировала две постоянные труппы: одна выступает в Ковент-Гарден, а другая ездит в турне по Англии и за границей. В Америке балет имел огромный успех.

С первого дня нашего знакомства с Арнольдом Хаскеллом наша взаимная дружба росла все эти годы. Он мне оказал много внимания, не только в своих книгах, где он часто говорит про меня, но и на деле. Он присылал мне лучших артистов для «шлифовки», как он выражался, что, конечно, было для меня очень лестно. По их примеру стали приезжать ко мне не только из Англии, но и из Америки ученицы, многие из которых теперь открыли свои студии, а другие имеют свои маленькие балетные труппы.

Арнольд Хаскелл подарил мне однажды прелестную серебряную старинную статуэтку Марии Тальони, которая часто украшает мой обеденный стол.

Интересно отметить, что моему знакомству с Арнольдом Хаскеллом способствовали два лица, с которыми я в жизни имела наиболее крупные столкновения на артистической почве, а именно С. П. Дягилев, который мне его представил, и князь С. М. Волконский, который привел его ко мне в студию. Последние годы я была с ними обоими в самых дружеских и сердечных отношениях, и прошлое было нами забыто бесследно.

13–23 июля 1936 года

Василий Григорьевич Базиль, или Colonel de Basil, как его все величали, задумал устроить в Лондоне во время своего балетного сезона в Ковент-Гарден нечто вроде юбилейного спектакля, на котором он хотел, чтобы выступили я, Преображенская, Егорова и Волынин. Преображенская и Егорова отказались, а Волынин запросил такую высокую плату, что Базиль отказался от его участия. В результате я одна согласилась у него выступить.

Я выбрала для спектакля «Русскую». Кокошник был зарисован по памяти моей горничной Людмилой по рисунку Соломко, и она же подготовила форму, как делалось в мастерских Императорских театров, где она раньше служила. Кокошник замечательно удался, все на него обратили внимание.

Костюм Людмила зарисовала тоже по памяти. Исполнение любезно взяла на себя Каринская, частью в Лондоне, частью в Париже, и он должен был быть готов к моему приезду.