наоборот.

С грохотом захлопнув все, что Эля чувствовала и думала по поводу происходящего, умная Эличка перекрыла все потоки на себя.

– Так, дружок. Уебывай с работы немедленно. На свое свидание, где там оно у тебя. Ничего, посидишь в кафешке с ноутом. Захвати зарядку, чтобы точно была. И для телефона тоже. После свидания домой не езжай, я тебе напишу, наверное, поедешь ночевать к каким-нибудь моим друзьям. Как сядешь в тихом месте, немедленно напиши Нахимджону. Бегом!

Сирожиддин кивнул и слинял. Эля прикусила кулак, прикидывая. Выследить мальчишку прямо сейчас ненемецкие немцы вряд ли смогут, они не готовы, даже если это вдруг им и актуально. Через пятнадцать минут он провалится в метро – и ищи-свищи. Нахимджон через ФСИН ответит дай бог через три-четыре дня, а то и через неделю. Надо поговорить с Микой.

Эля ушла к себе, не стала даже открывать работу – что толку, голова все равно не тем занята, написала Мике: «Как вернешься – свистни, срочное дело», – и села организовывать отход. Списалась с Галкой, договорилась, что к ним на ночь упадет ее младенец, написала Маринке со Спартой, что, наоборот, сегодня не придет, опять аврал, просила целовать Варвару в обе щеки.

Написала Сирожиддину, куда идти сегодня ночевать и что если завтра она не начнет первое сообщение со слова «колбаса», то он тихо-тихо, поездом, удирает к Сергею в Миасс по такому-то адресу. Можно было бы и к Элиной маме, но ее-то можно вычислить, а Серегу не вычислишь.

«А у него паспорт-то с собой? – ахнула она про себя. – А, ну с собой, конечно». Ничего. Боже, только бы это все не понадобилось.

Что, блин, за жизнь, то один палп фикшн, то другой.

Стерла из мессенджера все последние диалоги, кроме сообщения Мике, и повеселела. Сирожиддин не бэкап, у него свои ноги есть. Этнические мафии, они, конечно, противные, но мы московских застройщиков обули, что нам мафия.

Теперь Мика.

В ожидании она пошла пожрать, сидела с кофе, смотрела в окно. Облака шли огромными валами с запада. Эле в Москве всегда казалось, что эти облака еще помнят Балтийское море, но, наверное, ерунда. В любом случае они тут были какие-то не такие, как у них дома.

Мика вернулся часа через полтора, встрепанный, но веселый.

– Слушай, – сказал он, – эти-то, которые некоренные немцы, оказалось, знают твоего мальчишку, точнее, семью его. Они вообще его забрать хотят в Германию, сегодня должны после работы за ним заехать.

У Эли упало все, что могло упасть.

– Мика, – сказала она, – я парня не отдам.

Мика поднял брови и ничего не ответил.

– Мика, он не помнит, эти чуваки были с их стороны или со стороны тех, кто всю их семью перерезал. А мы с тобой их не различим даже с рентгеном. Какая Германия? Может, они его до первой канавы довезут – и все.

Мика побледнел.

– Черт, действительно. Ты же говорила, что там какой-то треш.

– Ну вот, его брат в Россию вывез маленького. А больше из всей семьи никого не осталось.

Эля вспомнила рассказ Сирожиддина: «Я сижу в кресле, пристегнутый, а они стоят вокруг мамы и смеются. А потом приезжает еще одна машина, все куда-то бегут и падают, а из другой машины вылезает Нахимджон, бросает автомат, забирает меня… И кладет в свою машину на пол, и я больше ничего не вижу…»

– Вот нам тут этого всего не надо, понимаешь? – сказала она Мике.

– Ваще не надо! – горячо согласился Мика. – Так. У них там рабочий день закончится через полчаса. Еще дороги минут тридцать. Гони мальчишку из здания.

– Ты что, он уже далеко, я его даже ночевать в новое место на сегодня пристроила.

– Ага, – принял вводную Мика и повис с приоткрытым ртом, что означало работу мысли на совсем уж тяжелых скоростях, – так. Скажи парням срочно привести переговорку в идеальное состояние, убрать в угол рабочий стол, стащить кресло и журнальный стол к дивану. И пусть Влад бегом распакует и поставит туда на рабочий стол эту дуру для кофе по-арабски, которая у меня в кабинете на шкафу болтается, он знает. Сама – по форме «С».

Эля кивнула. Мика горестно сморщился – то ли устоит свежий бизнес в таких-то привходящих обстоятельствах, то ли нет, – но ухмыльнулся и хлопнул ее по плечу.

– Думаю, отобьемся. Беги.

Форма «С» означала тяжелую артиллерию. Эля бегом раздала народу распоряжения, утихомирила Влада, которому вовсе не улыбалось все бросать и распаковывать не пойми что, и полезла в шкаф. Там у дальней стенки, аккуратно закатанная в икеевскую пленочную оболочку, висела на плечиках форма «С». Белая блузка с отложным воротничком. Черная, чуть тесная юбка-карандаш. Пакет с двумя парами (на всякий случай) нюдовых колготок, в нем же нюдовый лифчик с огроменным пушапом. В отдельном пакете – тугая резинка, расческа, шиньон цвета Элиных волос, коробочка с золотыми серьгами и помада цвета пожарной машины. Очки без диоптрий у Эли лежали в ящике рабочего стола – ими она пользовалась часто. Эля вытащила пакет со шмотками, нырнула в нижнюю часть шкафа – за горой пейнтбольной снаряги, которую держали под рукой Влад и Славка, мелькнул розовенький пакет. Ага!

Раньше босоножки стояли там просто в мешочке, но Эля заколебалась объяснять парням, что эти шпильки на завязочках, даже стоковые, стоят гораздо больше, чем все их снаряжение, а оружием являются более страшным. Так что джиммичушки теперь лежали в почти бронированной коробке, обложенные пузырчатой пленкой.

Эля собрала все в охапку и рванула в сортир. Помаду с непривычки придется перерисовывать раза три, нужен запас времени. А его немного.

Когда она вылетела из сортира с пакетом своей нормальной одежды, в коридоре наскочила на Мику, бродившего туда-сюда с видом накуренного медведя в очереди к стоматологу: глаза расфокусированы, рот скривился, бородка всклокочена.

– Давай в переговорку, пусть тебе Влад покажет, как этой хреновиной пользоваться. Кофе зерновой обычный возьми, просто свежую пачку вытащи и достань из-под стола пару бутылок этой, негазированной «Перье» – одну на столик, вторую – к этой сраной кофеварке. Больше пафоса, поняла?

Эля инструкцию приняла и побежала исполнять. Мика что-то придумал. Объяснения – потом.

* * *

Капитан Текк покидает кают-компанию, не попрощавшись, просто кресло вдруг разворачивается и уезжает в темноту. Один из дронов над его плечом разворачивается снимающей стороной к свету и даже из коридора поблескивает, как внимательный взгляд в мою сторону. Часть женщин уходят тоже, одна за другой.

– Забыл спросить, – раздается голос Текка из динамика, – тебе еще что-нибудь нужно?

– Вообще-то я прилетела посмотреть ваши записи во время исчезновения радужного моста.

– А. Посадите ее к любому свободному экрану, пусть смотрит, что есть в доступе.

Я замираю.

«Текк, ты же не имеешь в виду…»

Рыжая без предупреждения дергает мое кресло и