— Где? — живо заинтересовался Стольник. — Сколько болтов?

— По краям. Четыре.

— Берест, посвети-ка еще…

Стольник сунул голову под крышку, стараясь разглядеть крепления фиксаторов. Прежде чем ложиться в гроб, бывший хэд хотел знать наверняка, как из него выбраться. Борису это хотелось узнать тоже. Наклонившись и прислонив автомат к крышке, он тоже заглянул в контейнер с другой стороны.

— Ага, один вижу, — пробормотал Стольник. — Вот второй. А где еще два?

На миг оба потеряли чернявую из виду. Это оказалось ошибкой.

Ее движение было неожиданным, резким и сильным. Трéска пихнула крышку гроба по пазам-рельсам, захлопывая контейнер. Пластиковая кромка выбила фонарь из руки Бориса и стесала кожу со скулы. Стольника крышка ударила в ухо и висок.

Твою мать! Борис вскочил, хватая автомат. Поздно! Все произошло с невообразимой скоростью. Чернявая уже вырвала калаш у оглушенного Стольника. Ударом ноги сбила автомат Бориса с крышки контейнера. Оружие буквально выскользнуло из его пальцев, отлетело в сторону, упало в мусорную кучу. И — уже не поднять: ствол калаша смотрит в лицо. А из-под ствола — слепящий свет фонаря. А в автомате — только один рожок. С боевыми. Девчонка поспешно отступила к другому контейнеру, увеличив дистанцию. Теперь ее точно не достать.

— Что, пятнистые, попали?

— Ну, попали, — прохрипел Стольник, потирая ушибленную голову и медленно поднимаясь на ноги. Спросил без видимого интереса: — Убьешь нас теперь?

— Почему нет? — повела стволом в его сторону чернявая. — Уж тебе-то я башку прострелю с превеликой радостью. А тебя… — Автоматный ствол качнулся в сторону Бориса. — Тебя, сказать по правде, мне уже не очень хочется убивать.

Показалось или в тоне трéски действительно прозвучало мимолетное сожаление?

— Ты мне даже начал в чем-то нравиться. Нелепое, запоздалое признание!

— Есть в тебе что-то… не до конца испорченное, что ли. Возможно, со временем ты бы и стал человеком. Только вот времени на это уже нет. Так что извини.

Все. Финита ля комедия. Борис опустил руки.

Ремень оттягивала гранатная сумка…

— Тю-тю-тю! Гранатки не лапать! — предупредила чернявая.

Ну да, сумку эту еще нужно расстегнуть. А ведь не дадут. Нет, гранаты их со Стольником сейчас не спасут, но…

Что-то твердое, топорщившееся в кармане, уперлось ему в запястье. Пульт! Гладиаторский пульт, унесенный из Колизея. Ага, значит, еще не все кончено…

— Ну и чего медлишь? — скривился Стольник. — Стреляй, что ли, раз уж такой расклад.

— Успею, — буркнула трéска.

— А-а-а, все понятно. — Бывший хэд улыбнулся, глянул вверх на открытые люки. — Боишься, что там услышат выстрелы?

Она не ответила. Наверное, Стольник угадал. Наверху могли оказаться федеральные хэдхантеры, и вряд ли чернявой хотелось привлекать их внимание. Боевые патроны, которыми был сейчас снаряжен автомат в руках девчонки, в отличие от шприц-ампул, производят слишком много шума.

— И что теперь? — спросил Стольник. — Будешь держать нас на мушке до волны?

— А вам охота подохнуть раньше?

— Нет, конечно, не охота. Ну а если волна не придет?

— Никуда она не денется. Я уже объясняла.

— Ну мало ли что может произойти…

Стольник как бы между прочим сменил позу и чуть подался вперед. Борис напрягся.

— Куда?! — Чернявая мгновенно уловила движение бывшего хэда. — Ну-ка, назад!

Стольник остановился на полушаге. Отвлечь девчонку болтовней и атаковать не удалось.

— Есть кто-то наверху или нет — это еще вопрос, — прошипела она. — Скорее всего, нет. А вы двое — вот они, туточки. И вы сейчас представляете для меня большую угрозу.

Ну да, железная логика. Тут не поспоришь.

— Короче, в следующий раз стреляю без предупреждения.

Что-то подсказывало: девчонка не блефует. Стрельнет. Запросто. Борис прикусил губу. Шансов обезоружить голыми руками эту дрянь с автоматом — никаких. Они со Стольником стояли слишком близко друг к другу. А она была слишком далеко. Девчонка легко могла держать на прицеле обоих. И так же легко могла обоих пристрелить. Нельзя было и шага сделать, чтобы она этого не заметила.

Надежда одна: на пульт в кармане. Если нажать кнопку и активировать ошейник чернявой… Но для этого нужно знать, какую именно кнопку нажимать. Причем вслепую, через плотную ткань камуфляжа.

— Сука! — глядя на дульный срез автоматного ствола, четко проговорил Стольник. Голос его был спокоен. Что бы там ни было, но этот гад умел проигрывать достойно.

— Ну, пристрелишь ты нас, — осторожно произнес Борис. — И чего этим добьешься?

— Во-первых, я ненавижу пятнистых, и у меня есть для этого основания.

— Факт, — вынужден был признать Борис. Сейчас нужно было говорить. Много говорить. Заговаривать зубы нужно было. — Но мы ведь уже не хэдхантеры.

— Вы были ими. Этого достаточно.

Борис ощущал под ладонью угловатый пластиковый брусок. Сквозь ткань пальцы нащупали ряды миниатюрных кнопок. Какая из них ему нужна? Какую надо вдавить в пульт, чтобы все получилось? Чтобы все получилось правильно? На нем ведь, между прочим, тоже висит гладиаторский ошейник.

— Во-вторых, — продолжала трéска. — Вы бы меня не пощадили. Я уже рассказала, как отсюда выбраться. Больше от меня проку нет. Так что прикончили бы за милую душу.

— А вот это уже не факт, — возмутился Борис. Он-то, по крайней мере, убивать чернявую не собирался.

— Тебя, кстати, замочили бы тоже. Такие, как он, — чернявая направила луч фонаря в лицо Стольнику, — убьют любого, лишь бы выжить самим.

— Зачем убивать, если можно договориться? Если можно спастись всем вместе?

— Нельзя, — отрезала она. — Всем вместе нельзя. Здесь только один гроб.

— Как один? — захлопал глазами Борис. На миг он даже забыл о пульте в кармане.

— Почетные похороны через коллектор — дорогое удовольствие. Толстосумов, готовых их оплатить, не так много. Еще меньше родственников, согласных тратить деньги на подобную блажь усопшего.

— Но другие контейнеры!

— В них не трупы.

— А что же тогда?

— Особо токсичные отходы. Концентрированные яды. Твердые, пастообразные, жидкие… Продукты переработки и химической промышленности, от которых нужно как-то избавляться.

«Ну да, — вспомнил Борис. — В районе печки ведь еще функционируют остатки ставродарской промышленности. И вряд ли кто-то будет задумываться об экологии в цехах, где пашут тресы».