Отрывки из предварительного отчета предлагали сразу же опубликовать, чего Шифф не одобрил, предпочитая дождаться, пока будет готов полный отчет об экспедиции, и издать его должным образом. Ожидалось, что отчет появится в 1911 г., но рукопись задерживалась с доставкой из-за границы. Затем в дело вмешалась война, и публикацию осуществили лишь после смерти Шиффа. Этот монументальный труд в двух красиво переплетенных томах инфолио открывается следующим посвящением:

«Благодарной памяти

Джейкоба Генри Шиффа,

Добропорядочного гражданина,

Филантропа с широчайшим кругом интересов,

Щедрого покровителя науки

И археологических исследований».

Средств на публикацию, которых хватило бы в 1911 г., оказалось недостаточно, и требуемую дополнительную сумму внесли ближайшие родственники Шиффа. Для того чтобы книгу могли приобрести учреждения, которым иначе не хватило бы на это денег, половину тиража, по предложению членов семьи Шиффа, бесплатно распространяли в образовательных и культурных учреждениях по всему миру.

Шифф всерьез относился к обязанностям председателя Семитской комиссии, как, впрочем, и к другим своим обязанностям. В 1910 г. он начал замечать спад в посещаемости музея и снижение интереса к изучению семитской и родственных культур. 25 ноября он написал президенту Гарварда А.Л. Лоуэллу, выражая свое разочарование, особенно ввиду «аппарата, построенного благодаря значительным усилиям и расходам», способным, как он считал, «привлечь в Гарвард большее число студентов и ученых, которые найдут свое призвание в изучении семитской и родственной культур». Последующие несколько лет он продолжал сокрушаться о том, что Семитское отделение не достигло таких успехов, на которые он надеялся.

Его разочарование было вызвано и другими причинами. Он уделял много времени и совершил много поездок в Кембридж, сначала как член, а затем как председатель комиссии, но не нашел в Кембридже такого понимания, на какое он надеялся, хотя комиссию значительно расширили, чтобы «увеличить в Бостоне и его окрестностях количество тех, кто особо интересуется дальнейшим развитием и ростом полезности музея». 14 ноября 1913 г. он писал президенту Лоуэллу: «Я быстро старею, и, будучи связан с Семитским отделением почти четверть века, считаю: прежде чем я уйду, будет лучше заменить меня человеком, при котором работа комитета может продолжаться неопределенное время. Так будет лучше, чем рисковать, что хрупкий цветок семитского образования в Гарварде, который всегда будет нуждаться в уходе, погибнет, когда не станет меня. Однако я слишком сильно заинтересован как в самом Семитском отделении, так и во всем университете, чтобы поступать опрометчиво или во вред им, и потому выражаю желание остаться еще на год, надеясь, что за этот срок можно будет ввести в состав комиссии свежую кровь и свежие силы…»

В письме к Лайону, написанном в тот же день, он подтверждает свой глубокий интерес к Семитскому отделению в выражениях, которые все, кто знал о его пылкой привязанности к своим близким, нашли бы доказательством того, что Семитское отделение – одно из самых дорогих его детищ; говоря об отделении, он пишет: «Я испытываю по отношению к нему такие же чувства, как по отношению к собственному ребенку», – и добавляет: «Как человек хочет, чтобы его ребенок процветал, а не чах, мне кажется, что-то должно быть сделано, как я уже сказал президенту Лоуэллу, чтобы вдохнуть свежую кровь и свежие силы в комиссию».

В 1914 г. Шифф отказался вновь становиться председателем комиссии. Однако он не отказался от сотрудничества, о чем пишет Лайону 10 ноября: «…своих детей не бросают; будьте уверены, что мой интерес к работе Семитского отделения и моя поддержка – если в ней впоследствии возникнет нужда – не ослабнут. Подтверждаю данное мной обещание по крайней мере на настоящее время, выделить сумму в Фонд закупки объектов, равную той, что отделение может получить от других».

На собрании Инспекционной комиссии 1 декабря 1914 г. комиссия и инструкторы выразили свою признательность Шиффу, перечислив его заслуги перед университетом и сделанные им подарки.

27 января 1902 г., по завершении строительства здания «Гарвард Юнион», Шифф писал Генри Л. Хиггинсону: «На прошлой неделе я был в Кембридже, и президент Элиот водил меня по зданию «Гарвард Юнион», которое, насколько я понимаю, стало Вашим даром студентам Гарвардского университета. Позвольте поздравить Вас с мыслями и желаниями, побудившими Вас воздвигнуть это великолепное здание. По-моему, нет сомнений, что привлекательность здания значительно перевесит нездоровые веяния, которые всегда грозят появиться там, где собирается несколько сотен молодых людей. Я уверен, благодаря тому, что Вы сделали в этом отношении, «встают дети… и ублажают»[35] Вас».

Когда объявили о скором уходе Элиота в отставку, Шифф написал:

«5 ноября 1908 г.

Уважаемый президент Элиот!

Сообщение о Вашей отставке с поста президента Гарвардского университета, которая произойдет весной следующего года, застало меня врасплох. Ваши друзья и почитатели, к которым, как я надеюсь, я могу себя причислять, сожалеют о таком Вашем решении, ибо после столь долгих, ревностных трудов на благо общества Вы, конечно, имеете право сложить с себя большую ответственность, которая лежала на Ваших плечах долгие годы и которой Вы отдавались с преданностью, подобной которой трудно найти.

Когда будет написана книга о Ваших великих достижениях, в чем я не сомневаюсь, следует указать как немалую заслугу, что Вы не стали дожидаться, пока болезни преклонного возраста вынудят Вас сложить полномочия, но поступили так в полном расцвете сил…

Японцы, которые недавно так поразили весь мир, вводят в состав своего правительства особых людей, называемых «пожилыми государственными деятелями». Этих людей, которых обычно бывает четыре или пять человек, чья ценность доказана многолетней службой государству, когда заканчивается их активная карьера, призывают к императору. Они служат его советниками в важных для империи вопросах. Их советы считаются столь действенными, что ни император, ни национальный парламент даже не думают их игнорировать. Советы даются по тщательном размышлении, всегда достигают цели и уже не раз спасали страну от многих ошибок, которые могли быть допущены в противном случае. По моему мнению, таким может и должно стать Ваше положение, которое, после того как Ваша отставка вступит в силу, займете и Вы, не только в советах Гарвардского университета, но и повсюду, где в образовательных и других важных вопросах могут потребоваться ценные и надежные советы.

Искренне надеюсь и молюсь, чтобы Вам дарованы были долгие годы неослабевающих умственных и телесных сил и чтобы мне повезло еще долгие годы наслаждаться дружбой с Вами, которой я так горжусь…

С уважением,

Искренне Ваш,

Джейкоб Г. Шифф».

Узнав, что по этому случаю создается особый фонд, Шифф написал Хиггинсону и вызвался также принять в нем участие.