— Я… Я-я-я… Прошу, не поймите меня неправильно… — мгновенно будто очнулся Вад, начав спешно оправдываться перед чёрным колдуном больше из-за вновь нахлынувшего страха, чем в попытках донести своё мнение.

— Ой, да заткнись ты уже! Надоел… — брезгливо оборвал его Альфред. Больше он не собирался тратить на запинающегося интеллигента своё время.

По этой причине в их кибитке снова ненадолго воцарилась абсолютная тишина, которая, однако, вскоре стала доставать Альфреда не меньше, чем раздражающее нытьё бывшего библиотекаря. И тогда он решил попытаться вновь худо-бедно наладить контакт с Бесстиен. Правда, как и ожидалось, та всё ещё оставалась дико зла на своего молодого любовника и не приняла ни одного из его неуклюжих предложений.

— Эх, а ведь когда-то, чёрт побери, мы с Джаргулом таскались в точно такой же кибитке по центральной Хоккарии целыми днями-и… — мечтательно и немного грубовато протянул отлепившийся наконец от гилийки юноша. После чего опять вернулся на своё место к заднему борту телеги, чтобы понаблюдать за облаками. — Я тогда только и мог, что слегка чирикать своей энергией в воздухе. И мямлить точно так же, как ты, длинный. А вот мой первый учитель давал жару каждому встречному патрулю стражи…

— А откуда вообще взялась такая магия? Разве все остальные люди не видят, что она отличается от обычной? — проговорил вдруг, как всегда, немного неожиданно Махтук, не поворачиваясь к Альфреду, но оставаясь тем не менее на редкость прямолинейным, поскольку вопрос касался интересующих его вещей.

— Им уже давно нет до этого дела, — с раздражением ответил суровому хаас-динцу чёрный колдун. — И нет никакой обычной магии. Есть только настоящая и подделка под неё. Именно поэтому все ваши стражники, армия и правительство испокон веков не могут справиться с нами. Они просто не понимают её. Не понимают что такое настоящая свобода. Всё думают, что мы используем ваши паршивые палочки. Пытаются найти и изъять их у нас, чтобы изучить как мы призываем такую силу… Кучка ограниченных зазнавшихся слепцов.

Да и к тому же раньше ваши магусы хотя бы оставались магусами. Учились в школах магии и изо дня в день запоминали целые тонны заклинаний, только чтобы по-настоящему разбираться в своём деле. А сейчас? Разве можно назвать образованием то, когда тебя учат всего-навсего вставлять в палочку нужный кристалл? Нет никакой необходимости самому уметь что-то зачаровывать, ведь повсюду есть магазины, где можно купить уже готовый кристалл, зачарованный для тебя нужным заклинанием. Какой смысл в таком образовании, лишь за уши притянутом к науке? А на самом деле — созданном исключительно для того, чтобы ориентировать своих учеников на финансы.

Эта страна насильно искореняет последнюю гибкость в умах своих подданных, заменяя её на обычные горы информации. И огромное самомнение в придачу.

— В Хаас Дине пока ещё есть шахские школы магии, где учат по-старому, — отозвался Махтук, проговорив все слова почти без акцента.

— Да? И откуда тебе знать? Судя по твоей речи — ты большую часть жизни прожил тут, в Сентусе.

— У меня друг недавно оттуда приехал. Он мне многое рассказал, — пояснил плечистый иностранец, немного помяв вожжи в руках.

— И что же сейчас, интересно, творится у вас в империи? — снисходительно поинтересовался Альфред.

— Война с государствами Гилия. И делёжка власти среди шахов, — кратко ответил хаас-динец.

— И всё-ё? — разочарованно протянул юноша.

— Ну, есть ещё несколько банд по стране, которые мутят народ, — как-то неловко добавил к сказанному Махтук. — Одни призывают поддержать Гилий против тирании шахов. Принять гилийские обычаи в торговле и мире как свои. Другие говорят, что слова Азара представляют хаас-динского мужчину по-другому. Как завоевателя. И потому эти бандиты заставляют своих восставать против своих же. А ещё мирные селения грабят и женщин себе забирают. Священников Азара среди них нет. Они сами себе священники.

— А-э-э, как по мне — так всё это подчинение чужим правилам лишь убивает в человеке волю, — напыщенно махнул на слова иностранца молодой бунтарь. — А воля — это главное оружие человека. Поэтому подчиняться надо только своим правилам. И то — лишь тогда, когда это имеет смысл и делает тебя сильнее, а не слабее. Нужно размышлять и не позволять ситуации возобладать над тобой. Так что может эти твои бандиты и правы. Хотя если они занимаются такими делами лишь ради наживы и жажды войны, а не чтобы расти над собой, то тогда они ни чем не лучше вашей власти. Уйдут одни, придут другие. А народу как жилось паршиво, так и будет житься.

Однако Махтук не нашёлся, что на это ответить. Определённо, он всегда знал, когда следует закончить говорить, и к тому же не хотел портить отношения с тем, кто, несмотря на все свои отрицательные качества, вполне мог добиться чего-то в борьбе с олигархией этой страны. А при удачном раскладе — и распространить эту волну по миру, подняв на борьбу куда больше народа, чем их скудная кальстергская братия. Хотя, возможно, к концу путешествия Махтук и мог бы потребовать от Альфреда, чтобы тот постоял за свои слова. Но, конечно, только при условии, что миссия этого вздорного сентусца завершится удачно и ещё один артефакт, вызывающий неравенство в этой стране, будет уничтожен.

— Боги, боги… — не унимался тем временем молодой колдун, раздражённо бурча себе под нос и уже не смотря на Махтука. — На самом деле хоть один бог, хоть много — а всё равно от них никогда не было пользы любому народу! На протяжении всей истории за них говорили лишь те, кто мнил себя их посредниками. И если ваш Азар сейчас проявляет себя только как свод правил, по которому можно отличить одного хаас-динца от другого, то бог этой страны является ещё тем небесным тираном… Вот знаете вы, например, историю про Разарота? А, очкастый? Бесстиен?

Заметив интерес Альфреда к своим персонам, ни тот, ни другая ничего не ответили, поскольку всё ещё были слишком злы на юношу. И всё же Вадикус слегка заинтересовался подобными заявлениями, поскольку уже давно замечал открытые богохульные настроения молодого колдуна, хотя до сих пор не понимал их причину. Конечно, в настоящее время можно было уже не слишком опасаться навлечь на себя гнев служителей церкви Доброго бога, как это могло произойти ещё полвека назад, стоило лишь заговорить на подобные темы в компании друзей или знакомых. Однако, получив в своё время хорошее религиозное образование, Вадикус теперь мог с уверенностью похвастаться любыми знаниями о религии Сентуса — как официальной, так и не очень. Правда, что касалось этого странного бога Разарота, упомянутого Альфредом — подобное имя он явно слышал впервые.

— Что, мозгляк? — расплывшись в мерзостной улыбке, откликнулся на его мысли молодой бунтарь, поймав их в голове Вада, как созревшее яблоко. — Интересно стало? Тогда слушай и знай, что когда-то в твоём пантеоне было не девять, а двенадцать богов. И в твоём, кстати, тоже, гилийка, — попутно обратился Альфред и к Бесстиен, но та всё ещё не реагировала, предпочитая целиком отдаваться своему упрямству и просиживанию оставшейся части утра в одной позе.

И всё же молодой бунтарь на этот раз сделал вид, что не замечает её выкрутасов.