Принц Хулиан неотрывно смотрел в окно машины на поля и сельские домики, пытаясь осмыслить странное поведение епископа.

Вальдеспино что-то скрывает.

Прошло больше часа с тех пор, как епископ тайком вывел Хулиана из дворца – такого раньше и вообразить было невозможно, – уверяя, что все это исключительно ради его же безопасности.

Епископ просил не задавать вопросов… просил просто довериться ему.

Хулиан всегда относился к Вальдеспино, как к старшему родственнику, человеку, которому безгранично верит король. Но предложение Вальдеспино укрыться в личном особняке с самого начала казалось принцу сомнительным.

Что-то здесь не так. Я полностью изолирован – ни телефона, ни охраны, ни возможности следить за новостями. И никто не знает, где я.

Машина, подпрыгивая, переезжала железнодорожные пути неподалеку от особняка принца. Хулиан смотрел на проселочную дорогу впереди. Менее чем через сто метров – поворот налево, на длинную, обсаженную деревьями подъездную аллею, ведущую к уединенной резиденции принца.

Хулиан представил совершенно пустой особняк, и внезапно его охватила тревога. Наклонившись вперед, он тронул плечо водителя:

– Пожалуйста, остановитесь на обочине.

Вальдеспино удивленно повернулся к нему:

– Но мы уже почти…

– Я хочу знать, что происходит! – не сдержавшись, почти выкрикнул принц.

– Дон Хулиан, ночь была беспокойная, и все же вы должны…

– Верить вам? – скептически спросил Хулиан.

– Да.

Хулиан сжал плечо молодого министранта и указал на заросшую травой обочину проселочной дороги:

– Останови здесь.

– Поезжай дальше, – бросил Вальдеспино. – Дон Хулиан, я сейчас все объясню…

– Останови машину! – Принц повысил голос.

Молодой человек поспешно съехал на обочину и так резко затормозил, что машину занесло на влажной траве.

– Пожалуйста, оставь нас наедине, – приказал Хулиан. Сердце его билось все сильнее.

Парня не надо было просить дважды. Быстро включив нейтральную передачу, он выбрался из автомобиля и скрылся в темноте. Вальдеспино и Хулиан остались на заднем сиденье.

В бледном свете луны принц вдруг с удивлением заметил страх на лице епископа.

– Да, вы должны бояться, – произнес Хулиан, и его голос прозвучал настолько властно, что это удивило даже его самого. Вальдеспино инстинктивно подался назад, тоже изумленный необычным тоном принца. Никогда прежде Хулиан так не говорил с епископом. – Я будущий король Испании. Вы лишили меня охраны и связи с моими людьми. Запретили слушать новости. Я даже не могу позвонить невесте!

– Я искренне прошу прощения… – начал Вальдеспино.

– Этого недостаточно, – перебил Хулиан. Сейчас епископ почему-то казался принцу маленьким и жалким.

Вальдеспино тяжело вздохнул и повернулся к принцу.

– Некоторое время назад, дон Хулиан, мне позвонили. Этот человек …

– Какой человек?

Епископ помедлил, прежде чем ответить:

– Ваш отец. Он был глубоко потрясен.

Что? Хулиан навещал отца всего два дня назад в Паласио-де-ла-Сарсуэла, и король был в прекрасном расположении духа, насколько это возможно в его состоянии.

– Что же стало тому причиной?

– К несчастью, он видел трансляцию из музея Гуггенхайма.

Хулиан невольно стиснул челюсти. Больной отец спит почти круглые сутки, он редко выдерживает даже час бодрствования. Более того, король запретил ставить телевизоры и компьютеры в дворцовых спальнях, поскольку считал их священным местом, отведенным только для чтения и сна. Сиделки прекрасно осведомлены об этом, и они бы не допустили, чтобы отец встал с постели ради разнузданного атеистического шоу.

– Это моя вина, – признался Вальдеспино. – Несколько недель назад я привез королю планшет, чтобы он не чувствовал себя совсем уж оторванным от мира. Он учился отправлять сообщения, пользоваться электронной почтой. А вышло так, что именно на планшете он и увидел выступление Кирша.

Хулиану стало дурно. Неужели в свои, возможно, последние часы отец смотрел провокационное антикатолическое шоу, завершившееся кровавой драмой? Теперь короля, наверное, мучает мысль о том, к чему он, правитель, привел свою несчастную страну.

– Нетрудно догадаться, – продолжил Вальдеспино, постепенно овладевая собой, – что короля встревожило очень многое. Особенно он был расстроен содержанием некоторых высказываний Кирша и, конечно, тем, что ваша невеста приняла участие в этом действе. Король считает, это больно ударит по вам и по дворцу.

– Амбра – независимая женщина и живет своим умом. Отец это хорошо знает.

– Как бы то ни было, король говорил со мной так же решительно, как в былые годы. Он приказал немедленно привезти вас к нему.

– Но почему мы здесь? – по-прежнему жестко спросил Хулиан, указав в сторону подъездной аллеи. – Отец же в Сарсуэле!

– Уже нет, – тихо проговорил Вальдеспино. – Он приказал перевезти его в другое место. Он хочет провести последние дни в окружении того, что будет напоминать ему об истории его страны.

Принц внезапно все понял.

Мы ехали не в особняк.

С дрожью в сердце он отвернулся от епископа и посмотрел вперед – не на подъездную аллею, а туда, где меж крон деревьев угадывались подсвеченные башни огромного здания.

Эскориал.

У подножия горы Абантос возвышается, как крепость, один из величайших религиозных памятников мира – легендарный испанский Эскориал. На площади более тридцати тысяч квадратных метров расположился монастырь, базилика, королевский дворец, музей, библиотека и комнаты смерти – самое страшное, что Хулиан видел в своей жизни.

Усыпальница королей.

Отец впервые привел Хулиана в это жуткое подземелье, когда ему было всего восемь лет. Первым делом они прошли в Panteón de Infantes – ту часть подземного мавзолея, где находятся могилы детей. Хулиан до сих пор не смог забыть ужасающий «именинный пирог» – массивную круглую гробницу, похожую на торт с белыми слоями крема. В этом «торте», в «выдвижных ящиках» по бокам, покоятся останки шестидесяти инфант и инфантов. Впрочем, через несколько минут ужас перед чудовищной детской гробницей померк: отец привел Хулиана туда, где нашла последний приют его мать. Принц предполагал, что увидит мраморную усыпальницу, достойную королевы Испании. Но тело матери покоилось в простом свинцовом гробу в комнате с каменными стенами в конце длинного полутемного коридора. Король объяснил мальчику, что мать находится сейчас в pudridero, «камере разложения», где тела королей и королев лежат тридцать лет, пока не рассыпаются в прах. После этого их помещают в склепы, где они находят вечное пристанище. Хулиан вспомнил, что ему пришлось тогда собрать все силы, чтобы не расплакаться и преодолеть подступающую тошноту.