– Говори да не заговаривайся! Распустил тут язык, антисоветчик херов… Напридумывал клевету на уважаемых людей. Отдохни пока в камере… Конвой!

Берлин.

15 апреля 1940 года.

Гюнтер Шольке.

Подходя утром к зданию рейхсминистерства пропаганды и просвещения на Вильгельмштрассе, Гюнтер всё пытался понять, что ему приготовила Ханна Грубер, красивая и порочная подруга матери. Но все его предположения разбивались из-за недостатка информации, и он решил не гадать, а просто дождаться когда та сама всё расскажет.

На входе он отдал воинское приветствие охране, состоящей из его знакомых по батальону охраны СС, и вошёл в просторный холл. Помпезность и величие Рейха встречали всех посетителей здания. Над главной лестницей, ведущей на второй этаж, раскинул свои могучие крылья огромный орёл, крепко сжимающий в лапах свастику. Везде были красно-белые флаги с той же свастикой, большие пропагандистские плакаты и изречения самого Геббельса и Гитлера. Множество служащих министерства в светло-коричневой форме сновало по холлу и лестнице.

Подойдя к стойке информации, сбоку от входа, он назвался и попросил сообщить о своём приходе фрау Грубер. Девушка, сидящая там, подняла трубку телефона и после короткого разговора, рассказала как пройти в кабинет Ханны. Гюнтер поблагодарил и поднялся по ступеням широкой лестницы на второй этаж. Повернул налево, прошёл до самого конца коридора и постучал в массивную дверь. Раздался женский голос:

– Войдите!

Гюнтер открыл дверь и вошёл. Просторное помещение оказалось приёмной, где за столом с телефоном и печатной машинкой сидела молодая девушка в форме министерства. Она улыбнулась ему и спросила:

– Вы оберштурмфюрер Шольке?

– Верно, фройляйн. Но для вас я просто Гюнтер, красавица! – так же улыбнулся ей Гюнтер. Он решил немного поиграть с девушкой. Та покраснела и смущённо поправила волосы под пилоткой.

– Присядьте, пожалуйста, герр… извините, Гюнтер. Фрау Грубер сейчас примет вас! – она встала из-за стола, и плавно покачивая бёдрами, направилась к дверям, которые располагались сбоку от её рабочего места. Гюнтер с удовольствием посмотрел на её ладную фигурку, бёдра и ноги, обтянутые узкой юбкой чуть ниже колен. Туфли на небольшом каблуке и форменный пиджачок по фигуре завершали образ очаровательной секретарши Ханны.

«Эх, как же не подходят таким девушкам длинные юбки! Сюда бы мини, как из будущего… Или хотя бы до середины бедра. Это же преступление, скрывать такую красоту под неподходящей формой!» – мысленно возмутился он. Если бы это зависело от него, Гюнтер тут произвёл бы настоящую революцию в дресс-коде.

Тем временем, красавица-секретарша открыла дверь и исчезла внутри. Меньше чем через минуту она вышла и натолкнулась на взгляд Гюнтера, которым он, не считая нужным скрывать, снова осмотрел всю её фигуру. Слегка запнувшись, девушка взяла себя в руки, улыбнулась, и приоткрыла дверь:

– Проходите, герр оберштурмфюрер!

Гюнтер, проходя мимо неё, подмигнул девушке, демонстративно посмотрев в вырез её пиджака и блузки. Конечно, увидеть там что либо, было невозможно, но почему бы не смутить девчонку ещё раз? После этого он зашёл в кабинет и услышал, как сзади тихо закрылась дверь.

Гюнтер огляделся. Кабинет Ханны был ещё больше приёмной, слева от входа стояли несколько шкафов с книгами и журналами. Справа два широких окна выходили на улицу, через них в тишину кабинета иногда прорывались звуки автомобильных клаксонов и шум проезжающих грузовиков. У дальней стены, напротив дверей, располагался широкий стол Ханны, за которым сидела и улыбалась ему она сама. Ещё один длинный стол с несколькими стульями, видимо для совещаний, располагался торцами ко входу и к Ханне, в виде буквы Т. На стене, над столом, висел большой портрет Гитлера.

– Здравствуй, дорогой Гюнтер! Я рада тебя снова видеть! Как состояние? Всё в порядке? – она встала из-за стола и направилась к нему. Фрау Грубер тоже была одета в форму, только без пилотки. Пиджак, юбка ниже колен, всё как положено в государственной организации. Единственное, что выбивалось из строгого образа – накрашенные красной помадой губы и чуть подведённые глаза. В остальном, она выглядела официально и деловито.

– Всё хорошо, Ханна. Ты прекрасно выглядишь, впрочем, как и всегда! – сделал ей комплимент Гюнтер. – А у тебя как дела? Твой муж что сказал когда ты вернулась?

Ханна презрительно сморщилась.

– Ничего не сказал. Да и как он мог это сделать если пришёл пьяный в третьем часу? Как я презираю это ничтожество! Не могу понять, как я могла в него влюбиться и выйти замуж? Чем думала? – удивлённо покачала она головой.

Гюнтер решил поцеловать её, но она, рассмеявшись, ловко увернулась.

– Нет, Гюнтер, я вызвала тебя сюда не для этого!

– А для чего же? – он облокотился о длинный стол и скрестил руки на груди. – Признаю, ты меня заинтриговала своим загадочным предложением. Расскажешь подробности? – к удивлению Гюнтера, ему было удобно и комфортно разговаривать с женщиной намного старше себя на «ты». И сама Ханна ничего не имела против.

Женщина села на один из стульев и посмотрела на него.

– Хорошо, не буду томить тебя. Ты знаешь, что выглядишь настоящим арийцем?

– В смысле? – удивился Гюнтер. – Поясни.

– Ты высокий, красивый, широкоплечий, с правильными чертами лица, с отличной родословной семьи, уже отличился на войне и награждён! Боже, да с такой внешностью я удивляюсь, что никто не додумался сделать с тобой то, что собираюсь я! – эмоционально воскликнула она.

– И что же ты собралась сделать со мной? – усмехнулся Гюнтер.

– Я решила прославить тебя на весь Рейх! – пафосно сказала Ханна. И загадочно улыбнулась.

– Даже так? И каким же образом? – удивлённо поднял бровь Гюнтер.

– Предлагаю тебе стать прообразом идеального солдата СС! Тем, кто с множества плакатов станет смотреть на людей и призывать их к победе, вызывая у них восторг и желание сражаться! – у Ханны разгорелись глаза, она встала и начала ходить по кабинету, возбуждённо рассказывая про будущие перспективы. – Представь, плакаты с твоим изображением будут висеть на каждом заводе, фабрике, учреждении! На улицах люди будут любоваться твоей мужественной внешностью и знать, что в СС служат настоящие Нибелунги, для которых нет ничего невозможного! Все женщины Рейха станут тайно желать тебя,