и всеми, кто окажется у них на пути. Аристофан в основном, очевидно, писал для мелких землевладельцев или гребцов, и за их мнимым триумфом следует грубое, полное чревоугодия пиршество. Однако драматург не жалеете и маленького человека. Практически маниакальная глупость и неправильно применяемая хитрость крестьян, изображенных Аристофаном, даже если в конце они и одерживают победу, заставляли владельцев лавок смеяться, испытывая при этом чувство собственного превосходства, в то время как сельские жители узнавали обо всех худших сторонах городской жизни. При этом люди, относящиеся к обеим этим категориям, находили успокоение, смотря на карикатурные изображения представителей высших слоев общества. К этому стоит добавить пародии на стиль, использовавшийся при написании трагедий, порой тонкие, а иногда довольно грубые, требовавшие от простого человека всего лишь отдаленного знакомства с этим стилем, но позволявшие кому-то более образованному насладиться более глубокими аллюзиями. В результате мы увидим, что в комедии каждый мог найти что-то свое, за исключением непристойностей, которыми наслаждались все поголовно.

В годы между Греко-персидскими и Пелопоннесской войнами разгоралось множество жарких споров, но для Афин (в сравнении с другими периодами истории данного города) это было время гармонии в обществе. Накал страстей отразился в ранних комедиях Аристофана. Фукидид полагал, что окончательное поражение афинян было обусловлено внутренними распрями, и, хотя его вывод сопряжен с некоторыми трудностями, не может быть сомнений в том, что подобная борьба действительно имела место. Тяготы долгой войны проявились в довольно отталкивающих приступах массовой истерии. Наиболее вредоносный из них имел место в 415 г. до н. э., перед самым отправлением масштабной экспедиции на Сицилию, когда за одну ночь были изуродованы все квадратные столбы с головами Гермеса, украшавшие улицы Афин. За этим последовали слухи о том, что в некоторых домах готовятся к проведению пародий на Элевсинские мистерии, заставившие сердца людей наполниться страхом того, что эти святотатства приведут к установлению олигархии или тирании. Во время длительного расследования город был охвачен паникой, пока наконец объяснение произошедшего не нашли в содержании доноса. Перед этим представители высших слоев общества стали готовиться к возмездию, олигархические кружки почувствовали себя достаточно уверенно для того, чтобы иногда выходить на поверхность. Фукидид пишет о них с некоторым презрением, и их важной составляющей определенно было некоторое позерство со стороны молодых людей, претендовавших на большую значимость, чем на самом деле. Однако эти кружки способствовали установлению

олигархического правления, став прелюдией к перевороту, произошедшему в 411 г. до н. э., сразу после которого люди взволнованно и со страхом думали, кто из их номинальных правителей сохранил симпатии к «революционерам». Внезапные изменения, произошедшие после восстановления демократии в 410 г. до н. э., были сопряжены с не меньшей озлобленностью, многие афиняне были отправлены в ссылку, а других суды приговорили к полному или частичному лишению гражданских прав. Этих лишенных прав граждан Аристофан упоминает в своих «Лягушках», призывая город вернуть на свою службу всех, кто способен внести вклад в войну.

Вторая олигархия, установившаяся в 404 г. до н. э., доказала (если, конечно, доказательство все еще было необходимо), что в Афинах было недостаточно убежденных олигархов для создания эффективного органа власти. В начале второго восстановления демократии, произошедшего в 403 г. до н. э., во главе которого встали люди очень умеренных взглядов, была проведена амнистия, названная первой в своем роде. Даже крайне «правые» мыслители вынуждены были признать, что демос вел себя гораздо лучше, чем его противники. Неурядицы, связанные с войной, удалось преодолеть достаточно быстро. Экономика Афин восстановилась, и жизнь в Пирее била ключом, став еще более активной, чем прежде. С политической точки зрения Афины сохраняли определенное влияние вплоть до македонского завоевания. Но непоправимый ущерб уже был нанесен, и пора расцвета Афин закончилась навеки. Напряженность между богатыми и бедными никуда не делась. Аристотель, живший во второй половине IV в. до н. э., писал в своих политических сочинениях, что само собой разумеющимся фактом является существование в каждом государстве двух основных партий, представители которых обладают разным уровнем доходов, а также признавал, что в демократических государствах бедные стараются взять у богатых все, что им удастся.

Несмотря на то что потрясения происходили повсеместно, боязнь причинения вреда политическим противникам не была известна афинянам, так как для этого города, несмотря на некоторые сомнения в демократии, была характерна определенная стабильность. Но существовал более реальный страх, связанный с уязвимостью богатого человека, оказавшегося в суде. Некоторые древние авторы утверждали, что во времена неурядиц обвинитель мог потребовать признания подсудимого виновным на том основании, что государственной казне нужны деньги, но настоящие финансовые проблемы появлялись нечасто. Реальную угрозу для человека представляли профессиональные информаторы, называвшиеся сикофантами, о которых речь шла выше и дурная слава о которых нашла свое отражение уже в наиболее ранней из сохранившихся комедий Аристофана, поставленной на сцене в 425 г. до н. э. Мы не можем оценить реальный масштаб бедствий. Теофраст в своих «Этических характерах», сборнике очерков о человеческих типах, называет чрезмерные жалобы на сикофантов смешными, но некоторые жалобы все же были оправданны.

Как правило, противники демократии говорили о продажных демагогах, разжигавших войны, и злобных сикофантах, шантажировавших богатых. Почти все ее защитники молчали, ибо теория демократии существовала скорее в умах тех, кто ее поддерживал, чем в толкованиях. Из всех античных авторов, чьи работы сохранились до нашего времени, всецело одобрял ее только Геродот, а он умер в начале Пелопоннесской войны. Фукидид, проживший лишь несколько лет после окончания описанной им войны, с презрением относился к формам правления и сосредотачивал свое внимание на критике действий политиков в разных государствах. Он с сомнением относился к демократии, хотя в некоторой степени и был ее сторонником, хотя в речи, якобы произнесенной Периклом в первый год войны над могилами поверженных воинов, содержится восхваление свободы и непринужденности, характерных для жизни афинян до войны, являющееся гораздо более убедительным, чем сравнительный анализ форм правления. Впоследствии образованные люди с крайним недоверием относились к системе, в которой никто после 404 г. до н. э. не осмеливался открыто оправдывать олигархию. Будущие реформаторы вынуждены были скрывать свои планы, делая вид, будто стремятся вернуться к более ранней и чистой разновидности демократии. Наиболее ярким примером применения такого подхода является Исократ, влиятельный автор памфлетов, не занимавшийся, однако, политикой на практике, но при этом стремившийся к идеалам прошлого, которое по большей части было вымышленным. Несмотря на то что он прекрасно понимал проблемы, существовавшие в его время, его планы были нереализуемыми без переворота в убеждениях, который сделал бы их ненужными, подобно передовым статьям о возрождении нации, которыми лондонская газета The Times периодически услаждает своих читателей.