— Нет, Джеймс, не читайте его. Это вредно для здоровья. Где вы находитесь? — Молчание, — Да, но что это за свалка, где она расположена, я не… Они все на Таймс-сквер, там видели эту девицу… нет, я не знаю, сколько еще. — Он бросил взгляд на часы у кровати. — Нет. Нет, я хочу, чтобы вы приехали ко мне как можно скорее. Возьмите такси… меня не волнует, как вы это сделаете, просто садитесь в такси и поезжайте ко мне, понятно? Адрес вы знаете.

Лэтхем повесил трубку, в задумчивости поднялся с постели и — к невыразимому облегчению Хирама — прямиком направился к своему столу в кабинете.

Хирам содрогнулся, разжал кулак и медленно опустился на пол. Приземлился он бесшумно, как пушинка. Спектор. Где же он слышал это имя? Как еще Лазейка называл его? Джеймс. Точно. Джеймс Спектор.

Внезапно все встало на свои места. Доктор Тахион, вот от кого он слышал это имя — полгода назад, в «Козырных тузах» за седлом барашка. Так звали человека, который сбежал из клиники, оставив за собой след из смертей. Он еще когда-то был бухгалтером, но теперь освоил новую профессию и получил прозвище… Несущий Гибель.

Он услышал, как Лэтхем снял телефонную трубку. Хирам взглянул в сторону входной двери, но, чтобы добраться до нее, ему пришлось бы пересечь гостиную, которая видна из кабинета как на ладони. Нет уж, через окно будет вернее. Он на цыпочках прошел через спальню, медленно и осторожно открыл окно и высунул голову. Улица внизу казалась очень далекой — но отнюдь не такой далекой, как с балкона «Козырных тузов».

Морщась от отвращения, Уорчестер забрался на подоконник и протиснулся в окно. Оно было довольно узким, и на какой-то ужасный миг Хираму даже показалось, что он застрял. Он рванулся вперед, от смокинга с треском отлетели пуговицы, и вылетел из окна, как пробка из бутылки. Оставалось только надеяться, что его не отнесет слишком далеко от курса.

* * *

У Фортунато, оказывается, осталось еще достаточно энергии, чтобы отыскать «роллс-ройс». Он подумал о Соколице, о ее губах, ее груди и о том, какова она будет на вкус. От одной мысли об этом у него прибыло сил.

Он будет обладать этой женщиной. Несмотря на то, что это может стоить жизни и ему, и ей. Астроном имел зуб на них обоих, а в постели они будут отчаянно уязвимы.

Но у них еще есть время. Старику нужно восполнить запасы энергии, и ему тоже. Он пытался не думать о том, что Астроном сейчас рыщет где-то, быть может, в эту самую минуту даже выбирает себе жертву. Пытался не вспоминать о том, что запас времени, который сейчас в его распоряжении, будет куплен ценой чьей-то жизни.

Он завернул за угол и увидел «роллс-ройс». Соколица открыла ему дверцу, и он забрался внутрь.

— Ну, что уладил свое дело? — спросила она.

— На ближайшее время — да.

— Хорошо. Терпеть не могу заниматься любовью в спешке.

* * *

Дженнифер свернула на перекрестке с такой скоростью, что шины возмущенно взвизгнули, и вслед им понеслась ругань кое-кого из пешеходов, заполонивших не только тротуар, но и проезжую часть. Бросив взгляд направо, девушка увидела, что ее спутник, удобно откинувшийся на спинку роскошного пассажирского кресла, улыбается.

— Чему ты так радуешься? — спросила она.

— Тому, что дневник не у Кина.

— Хм. — Дженнифер пересекла две полосы движения и резко свернула налево. Она взглянула в зеркало заднего вида. Вряд ли их преследовали, но ей хотелось убедиться наверняка. — С чего ты взял?

— Проще простого, — отозвался он. — Змей до сих пор преследует нас. Или даже тебя, если говорить точнее. Значит, книги у Кина нет. — Внезапно улыбка исчезла с его лица, и он нахмурился. — Но если она не там, где ты ее оставила, значит…

Он не договорил.

— Значит, кто-то другой взял ее. Вернее, их. — Дженнифер вдруг поняла, что, увлекшись поиском Бреннана, даже забыла о кляссерах, битком набитых марками. Забыла о том, зачем, собственно, совершила кражу. — Почему тебе так нужна эта дурацкая книжка? — Лимузин рванул на красный свет. — Что связывает тебя с Кином?

Бреннан долго смотрел в окно.

— Ты отлично справляешься с машиной. Откуда у тебя такие шоферские навыки?

— Брось! — фыркнула девушка, донельзя раздраженная его скрытностью. — Кончай заговаривать мне зубы и ответь на мой вопрос. По-моему, я это заслужила.

— Может, и заслужила, — задумчиво произнес Бреннан, — Ладно. Мы с Кином — старые знакомые. Еще с Вьетнама. — Дженнифер сбросила скорость, чтобы иметь возможность одним глазом поглядывать на своего соседа. Он не отрывал взгляда от окна — словно пытался рассмотреть что-то находившееся неизмеримо дальше, чем улица, проносившаяся мимо них, — Он — страшный человек. Абсолютно эгоистичный, крайне безжалостный. Он был генералом в армии Южного Вьетнама, но работал на любого, кто мог ему заплатить. Из-за него погибло много моих людей. Он пытался убить меня, — Лицо Дэниела застыло. — Он убил мою жену.

Они погрузились в молчание. Дженнифер гадала, не зашло ли ее любопытство слишком далеко, пусть даже ей очень хотелось узнать окончание истории. Некоторое время спустя Дэниел снова заговорил.

— У меня были доказательства его причастности почти ко всем грязным махинациям, которые происходили во Вьетнаме, но я… я потерял их. Кин сохранил свое влияние. Меня едва не отдали под трибунал. Когда пал Сайгон, я ушел из армии, а Кин приехал в Америку. Я провел несколько лет на Востоке, а в Штаты окончательно вернулся всего несколько лет назад. Один мой старый товарищ несколько месяцев назад выследил Кина и прислал мне письмо, и я приехал сюда, — Он вздохнул. — Я убежден, что дневник может изобличить участие Кина во всевозможных видах преступной деятельности. Может быть, там окажется достаточно доказательств, чтобы навсегда избавиться от него… как произошло бы еще двенадцать лет назад, если бы мне удалось пустить в ход доказательства, которые я собрал.

— Не знаю, примет ли суд этот дневник в качестве улики.

— Наверное, нет, — согласился Бреннан, — но он даст множество ключей к его мерзким делишкам, к его сообщникам и приспешникам, — Он очень серьезно посмотрел на Дженнифер. — Убить Кина было бы несложно, но, во-первых, это не обязательно уничтожило бы паутину коррупции, которой он оплел Нью-Йорк, а во-вторых, он не заслуживает такой легкой участи. — Глаза мужчины потемнели от ненависти. — Пусть он не спал ночами, вздрагивая от малейшего шума, просыпаясь от самой мимолетной тени, промелькнувшей в его снах. Я хочу, чтобы он лишился всего, что у него есть, всей своей власти и богатства. Я хочу, чтобы под конец у него не осталось ничего, кроме времени — времени, неумолимо нависшего над его головой, и невозможности ничего изменить в унылой череде бесконечных дней… И если эта тварь не угодит за решетку, я лишу его всего, что он имеет, и превращу его жизнь в безысходный ад беспросветной бедности и мучительного страха. Для этого мне и нужен дневник.

Дэниел снова погрузился в молчание. Дженнифер провела языком по пересохшим губам. Возможно, пришло время рассказать ему правду. Он должен знать. Но при одной мысли о том, чтобы открыться ему, в груди у девушки что-то обрывалось. Она снова облизнула губы и с трудом разлепила их.