— Почему? — плечами пожимаю, а сам думаю: какого рожна кота за хвост тянешь, говори прямо, чего сказать хочешь. Хоть и я эту встречу «организовал», но и ты тоже что-то себе на уме держишь…

— Ну, как же… — улыбается обезоруживающе Блин. — Борис Годунов… Борис Ельцин… Теперь вот Борис Пескарь.

— Есть только один Борис — Пескарь который, — рублю безапелляционно и штилем высокопарным заканчиваю: — Остальные — тени на фоне смутных времён государства Российского.

Заходится смехом Блин-хохотун, будто я остроту какую похабную отчебучил.

— Вижу мужа государственного, — заявляет он и ладонью так это покровительственно меня по руке похлопывает. Затем улыбку с лица стирает и, прямо мне в глаза глядя, говорит: — Не для протокола. Мы тоже на вас виды имеем. По нашим данным, вы один из перспективнейших политиков своей страны, для которого Соединённые Штаты Америки готовы оказать всяческую помощь на следующих выборах президента России.

Ага! — думаю себе. Значит, тебе уже доложили, что моё «охмурение» прошло успешно: мол, накрепко впихнули мне в подсознание верность и преданность идеалам Америки. А вот вам болт с трёхдюймовой нарезкой! Это не вы мне, а Пупсик вам мозги запудрил. Ишь, как запел: перспективнейший политик! Что наши борзописцы газетные да телекомментаторы шустрые из вакуума пулю делаешь.

Однако вслух ничего такого не говорю. И виду не подаю — пусть себе мыслью тешатся, будто я у них на крючке. Наоборот, в улыбке благодарственной расплываюсь, Блину подыгрывая.

— Оченно признателен за столь высокую оценку моих способностей, — заливаю так это лихо, что скулы от приторности воротит.

— Россия и Америка — две великие державы, и они должны жить в добрососедстве, — ударяется в патетику Блин. — А уж их президентам сам бог велел дружить, — заявляет так, словно моё избрание на пост самый высокий дело решённое.

Эх, думаю, нет со мной Алиски, и Блин без своей половины… Какой тост пропадает — я бы сейчас «дружить семьями» предложил.

— Это неплохо бы и отметить, — подмигиваю Блину и тут же попытку его пресекаю, когда он к прислуге оборачивается, чтобы указание «повторить» отдать: — Нет-нет, у меня для такого случая кое-что получше есть.

— А подай-ка мне чемоданчик наш «атомный», — Сашка прошу.

При слове «атомный» переводчик-телохранитель президента дёргается так, будто на амбразуру броситься готов, своё основное предназначение свято исполняя, но Блин его жестом останавливает.

Подаёт мне Сашок чемоданчик, открываю его и ботл четырёхгранный перцовки хохляцкой на стол водружаю.

— Вот, — говорю гордо, — ручаюсь, такого вам пробовать не приходилось.

И это чистейшая правда, поскольку перцовка сия по моему личному спецзаказу в Хохляндии произведена. Она мне всегда нравилась, одно только возмущало: на этикетке «Горiлка з перцем» написано, а вместо «з перцем» там всегда почему-то только два стручка бултыхаются. Да и те без хвостиков, явно надкушенные. Что значит, натура хохляцкая, жмотливая… Посему я и спецзаказ сделал, чтобы в бутылке без всякого обмана три перца целеньких плавало.

Берёт Блин в руку бутылку, этикетку рассматривает, бровями удивлённо двигает. Сразу видно — подобную продукцию в жизни своей первый раз видит.

— Только под неё закусь нужна, — говорю прямо. — Иначе не тот эффект получится.

— Понимаю, — кивает Блин и, в свою очередь, мне подмигивает. — Солёные огурчики?

— Откуда они у вас? — смеюсь. — Можно и салаты какие кисленькие либо под майонезом.

— Тогда прошу в моё «бунгало», — предлагает он, встаёт и распоряжения соответствующие прислуге отдаёт.

Идём мы на виллу, и тут меня словно по голове кто кувалдой врезает — а вдруг ему не понравится? С его-то вкусом аристократическим, утончённым… На что у ребят моих желудки лужёные, но, кроме меня, перцовку практически никто из них особо не уважает. Что же делать?

Впрочем, решение быстро нахожу и Пупсика к действию подключаю. Раз это исконно хохляцкий напиток, пусть Блин на сей момент себя стопроцентным хохлом ощутит, который за нэньку Украину и за её национальные святыни кому хошь пасть порвёт.

Заводит Блин нас в гостиную, под трапезную охотничьего домика стилизованную, где по стенам, как и положено, оружие разное развешано да трофейные головы копытных с рогами, и за стол, в мгновение ока накрытый, усаживает. В камине полешки потрескивают, но в комнате прохладно — вовсю кондиционер невидимый пашет. После жары на лужайке весьма приятственно в такой обстановке очутиться. Самое место для принятия перцовки.

Берёт официант мою бутылку, ловко эдак пробку скручивает и в стаканы высокие на полпальца наливает.

— Э, нет, — головой качаю, — этот продукт так не пьётся.

Отбираю бутылку и дозу соответствующую Блину и себе отмериваю.

— А теперь — залпом!

Поднимает с некоторым сомнением Блин стакан, нюхает. Однако особо время не тянет — сразу видно, в этом деле человек отважный.

— Прозит! — говорит и одним махом стаканяру глушит.

И застывает изваянием. И чудится мне, что нос его в бульбу багровую, сплошь пористую вырастает, губы в полумесяц перевёрнутый так складываются, будто их усы вислые прикрывают, а волосы светлые темнеют и на макушке в чуб казацкий собираются.

Переводит Блин взгляд на меня обалдевший и вдруг выдыхает на чистом хохляцком языке:

— Та цэ ж справжня украйинська горилка…

И бац — мордой в тарелку с салатом. Что Ломоть — один к одному.

Наш человек, хвалю про себя. Но слабоват. Тренировки не хватает…

И таким же макаром свою дозу простаю.

Что огнём моё нутро вспыхивает, и языки пламени из глаз выметаются.

— Та ото ж… — перехожу и я на хохляцкий и, солидаризуясь с Блином, мордой об стол грохаюсь.

Очнулся я уже в лимузине. Катим мы куда-то по шоссе, вроде знакомому: лес по обочинам, из-за деревьев солнышко зарёю высвечивает. По всем признакам — утро раннее. Поворачиваю голову и вижу, что рядом Сашок трезвый что стёклышко сидит.

— Где мы? — спрашиваю хрипло.

— Дома, — просто отвечает Сашок. — Вот и усадьба уже наша.

И действительно, через минуту на территорию усадьбы въезжаем, и шофёр к особняку подруливает.

Вот, блин! Двойной блин, российско-американский! Что за напиток термоядерный нам хохлы подсунули, если он сразу после приёма внутрь напрочь вырубает, да так, что я ни черта обратного пути из Америки не помню? Сверхоружие секретное, что ли, какое разработали, или я перемудрил с дозировкой менталитета хохляцкого, который в неразбавленном виде ни одни мозги принять не могут?

Выползаю из лимузина, а тут и Алиска по крыльцу ко мне сбегает, на шею вешается. Еле на ногах устоял.

— Боренька, родненький! — обцеловывает меня. — Тут вчера по телику сообщили, что ты с самим американским президентом встречался. Правда? А ты жену его видел? Что на ней было? А причёска? А украшения какие на ней? Правда, что колье у неё бриллиантовое?..