— Отец сюда не заходит, — пояснил Зимин. — Он только у себя сидит, а тут все по–моему. Все осталось, как было. Смотри.

Зимин указал на стол.

Старинный ученический стол, с давно съеденной полировкой, с обломанными ручками, с надписями, вырезанными в древесине. В центре стола печатная машинка.

— Не «Ундервуд», конечно, но тоже, — Зимин погладил машинку. — Фамильная. У меня бабушка машинисткой была, это ее. Я с детства привык к звуку клавиш. Сам что то клацать пытался. Я до сих пор каждую книгу здесь начинаю. А потом уж на компьютере. А это плоды трудов.

На стене над столом висела самодельная деревянная полка, собранная из грубых слабоструганых досок. На полке стояли книги. Четырехтомник. И еще одна, пятая, которая тоже выглядела самодельно. Кокосов сделал вопросительное лицо.

— Это черновик, — пояснил Зимин. — То есть не черновик, а вполне себе законченный роман. Мой дебют, можно сказать. Я сочинял его два года, почти каждый вечер. Мои друзья ходили в клубы, в походы, вообще… Они развлекались, жили полной жизнью. А я как папа Карло, между прочим. И зимой и летом. Летом еще на стройке, кстати, работал, чтобы принтер купить. Когда я закончил школу, я закончил и роман. Купил билет и отправился в Москву, бродить по издательствам.

— И?

— Рукопись отвергли. Это само собой.

— Двенадцать издательств? — спросил Кокосов.

— Нет, не двенадцать, всего два. А в третье взяли.

Кокосов сощурился, вглядываясь в корешки книг.

— «Место Снов»? — спросил Кокосов. — Интересно как…

— Ага. Так она называлась в первоначальном варианте. Редактору показалось, что не слишком фэнтезийно, а как то… С претензией, что ли. Поэтому поменяли название на «Зима в небывалой стране». Редактору показалось, что в этом есть игра.

— Она на самом деле есть, — сказал Кокосов.

— Может быть. Когда я в одиннадцатом классе ее сочинял, я не думал ни о какой игре, знаешь ли. Я думал о приключениях, о том, что мне интересен мир, который вот–вот случится… А он не случился.

Кокосов промолчал.

— Место Снов — это фантом, — сказал Зимин. — Вселенная моего детства. Которая умерла, когда детство закончилось. Все просто. Я закопал его и воздвиг могильный холм. А перед этим я вбил последние гвозди в крышку его гроба. Кокосов, я поставил точку. В прошлом году вышла последняя книга. Пятой не будет. Я устал, у меня болит голова, я хочу в Калининград, и у меня два недописанных взрослых романа. То есть идеи к ним, конечно. Я собираюсь отдохнуть, и тут являешься ты с какими то нелепыми фантазиями…

— Это не фантазии…

— Это фантазии! Кокосов, это фантазии! Если ты застрял в детстве, то это твои сугубые проблемы. А я в детстве не застрял, у меня другая жизнь. Другая! Я не собираюсь всю жизнь сочинять эти идиотские сказки! У меня обои на кухне облезли, мне их клеить, мне линолеум стелить…

Кокосов скептически покачал головой.

— Ты не согласен?

— Это неважно, согласен я — не согласен, — ответил Кокосов. — Все равно будет по–другому.

— Ты, Кокос, непробиваем, — Зимин усмехнулся. — Я тебе тычу в глаза доказательства, а ты упорствуешь. Ладно. Ладно. Тогда, многоуважаемые зрители, посмотрите налево!

— Это кто? — спросил Кокосов.

На стене висел плакат, изображавший мрачного мужчину в черных очках. Плакат был черно–белый, выполненный в модной пиксельной манере, большой. По низу плаката красовалась ярко–красная надпись.

«MarcusWolf. LeftSilense»

— Маркус Вольф, — прочитал Кокосов. — Левая тишина…

— Это моя группа, — пояснил Зимин. — Ну, разумеется, виртуальная. Постпанк. В седьмом, кажется, классе организовал. Разумеется, от тоски необъяснимой.

— Постпанк?

— Ну да. Одного чувака укусил овцебык, а ему ничего, он к укусам привык. Кажется, так. Мечтал, знаешь ли, быть музыкантом. На гитарке хотел бряцать, дабы девицы млели. Но не решился.

— А почему тогда «Анаболик Бомберс»? — поинтересовался Кокосов.

— Обычная редакторская правка. «Маркус Вольф» — это политика, а «Анаболики»…

— Почему именно так? Почему название такое? «Анаболические Бомбардировщики»?

— Потому что красиво, — ответил Зимин. — Знаешь ли, если ты успел заметить, я люблю красоту. С детства к ней особое пристрастие испытываю. Наверное, из за того, что сам вырос… в глубоких зыбях, если прилично выражаться. Красоты вокруг меня ощущался явный дефицит, вот и результат. Лара, мотоциклы, все прочее. А «Анаболики»…

Зимин подмигнул Вольфу.

— «Анаболики» это тоже история. В средней школе я начал ходить в качалку. Там все качались, как ненормальные. Ну и, само собой, были там граждане, скажем так, далекие от идеалов олимпийской морали. Злоупотреблявшие стимуляторами, если откровенно говорить. Одного, самого, кстати, гипертрофированного и страшного, звали Вова–Квадрат. В молодости он служил на «Су-27», потом увлекся бодибилдингом и перестал влезать в кокпит… Короче, у него на правом дельтоиде имелась татуировка — пикирующий «Су-27», гипертрофированно увешанный всевозможным вооружением. И соответствующая подпись.

— Да уж…

А потом «Маркус Вольф» не понравился редактору, и я решил переделать его на «Anabolik Bombers». Ну, а стихи взял из своих старых тетрадей.

Зимин откашлялся и продекламировал:

— Копыто вбросив в стремень, хлебнув целебный взвар, решил варварам перцу насыпать консул Варр… Так то.

Кокосов потер лоб.

— И вот, наконец, роковой гвоздь в могилу вашего, сударь, престранного построения. Анаболические бомбардировщики утюжат Эльдорадо атомными торпедами! Все, как было предречено.

Зимин приставил к книжной полке антикварного вида лестницу, полез по ней к потолку, по пути комментируя:

— Дом на самом деле старинный. То есть послевоенный, потолки высокие, музыка, устремленная ввысь. Здесь почти четыре метра…

— Неплохая библиотека… — грустно сказал снизу Кокосов.

— Неплохая, — согласился Зимин. — Мама заботилась о моем интеллектуальном развитии, покупала книги, выписывала журналы. Весьма ей, кстати, за это благодарен, мне очень помогло. Знаешь, прочитаешь что нибудь про освоение Марса беспилотными аппаратами, и фантазия пробуждается…

Зимин замолчал, сдвигая по полке книги. На Кокосова падала пыль, собранная в серые жгуты.

— Впрочем, частенько маман приобретала книги, руководствуясь душевными порывами, минутным впечатлением. Получалось интересно, кстати. Вот, смотри.

Зимин отпустил вниз книжку, Кокосов поймал.

— «Основные приемы мелиорации в районах Нечерноземья», — растерянно прочитал Кокосов. — Ты что, это читал?