Вдруг я заметила, что один из четверых — мой старый знакомый Срини, эконом с «Южной беглянки».

Мне показалось, что он ошеломлен еще больше, чем я.

— Зелен… — воскликнул он на селю, привстав с места. Сидевший во главе стола толстяк метнул на него многозначительный взгляд, и Срини снова сел.

— Срини! — сказала я по-петрейски. — Рада снова видеть тебя!

— Ты знаешь их? — спросил капитан у Срини.

— Только де… — Он хотел сказать «только девушку», но посмотрел на мои коротко стриженные волосы и матросский костюм и поправился: — Только Зелёного.

Оговорки эконома никто как будто не заметил.

— Южане редко так хорошо говорят по-нашему, — одобрительно заметил капитан. — Что ты делаешь в обществе пардайны? — Он повернулся к Танцовщице: — Прошу прощения, госпожа.

— Вам не за что просить прощения, — ласково улыбнулась Танцовщица. — Зелёный был моим самым способным учеником в Медных Холмах.

Капитан удивился; судя по выражению его лица, я сильно выросла в его мнении.

— Мы идем полным ходом, хоть и пришлось остановиться, чтобы принять вас на борт. Значит, все вы направляетесь на север? Мы зайдем в Забытый Порт, затем в Медные Холмы, потом домой, в Дан-Крэнмур.

— Обещаю, в Медных Холмах, после того как мы сойдем на берег, вы получите тройную плату, — сказала Танцовщица.

— Если хотите, мы отработаем свой проезд, — предложила я. — Мне приходилось готовить и в храме, и во дворце, и на корабельной кухне.

— А твой отец?

Отец?! Я не сразу поняла, кого имеет в виду капитан.

— Чоудри! — Я повернулась к рулевому с «Читтачаи». Тот совсем съежился от страха. Зачем я позволила ему плыть с нами? Наверное, богиня не случайно сделала его нашим попутчиком, но ее замыслы оставались для меня неведомыми.

— Мы за него расплатимся.

— Господин, — подал голос Срини, — в Зелёном и его спутнице я уверен. Если они поручатся за селистанца, я против него не возражаю.

Капитан нахмурился.

— Ладно, мы берем вас с собой. Но учти, Срини, если они сбегут в Медных Холмах, не заплатив, все, что они должны, я вычту из твоего жалованья!

— Слушаюсь! — ответил эконом.

— Спасибо, — добавила я.

Танцовщица молча поклонилась.

Переговоры закончились. Мы остались на «Ярком» в непонятном положении; нас считали чем-то средним между узниками и пассажирами.

Нам показали, где мы будем спать. Чоудри повесил свой гамак на баке, рядом с отдыхающими подвахтенными матросами. Нас с Танцовщицей поселили со слугами богатых пассажиров. Увидев нас, соседи недовольно заворчали. В тесной каюте без иллюминаторов, пропахшей потом, и без нас негде было повернуться.

Итак, Медные Холмы снова ждали меня на пути домой, в Калимпуру. Может быть, моя жизнь движется по кругу? В ответ на мою тайную просьбу Срини достал мне несколько кусков полотна у парусного мастера — несмотря на паровой котел, при попутном ветре на «Ярком» поднимали паруса. Тихими вечерами я сшила себе новый костюм Костолома, хотя и не такой красивый, как прежний.

По пути мы с Танцовщицей часто говорили о том, что происходит в Медных Холмах. Мне показалось, что она в чем-то подозревает Федеро, но мне не говорит. Видимо, она хотела, чтобы я сама составила мнение о происходящем. Чоудри часто подходил к нам, но обижался, если мы говорили между собой по-петрейски. Видимо, он пожалел, что перешел вместе с нами на «Яркий», послушав свой внутренний голос.

В целом же путешествие прошло спокойнее, чем я могла бы ожидать.

* * *

В Забытом Порту я на берег не сошла. Как и Танцовщица. Капитан Баркс не запретил нам покидать корабль, но мы решили, что не стоит напрасно дразнить его. В редкие для нас часы досуга мы сравнивали народы и города.

— Мои сородичи не живут в каменных дворцах, — говорила Танцовщица. — Мы не строим каменных жилищ. Строители городов появились после того, как какой-то бог подарил обезьянам огонь и вложил в их головы мысли. Города строят только люди… Вот почему вы превзошли все остальные племена, вместе взятые.

— Думаешь, так происходит на всем мировом блюде?

Танцовщица искоса посмотрела на меня:

— Не знаю; ведь мировое блюдо огромное. Можно проехать очень далеко на восток или на запад и не найти там наших порядков. Но такое огромное расстояние не одолеть и за всю жизнь.

Я улыбнулась ей:

— Ничего, был бы быстроходный корабль с хорошей командой! — Мне хотелось очутиться как можно дальше от Чойбалсана, Дома Выпей и многочисленных призраков, преследующих меня, хотя мне еще не исполнилось и семнадцати лет.

— Корабль понесет тебя по морю, но не по пустыне и не по горам… Ты окажешься в чужих краях, не зная тамошних наречий и обычаев. У тебя не будет и местных денег. В конце концов ты осядешь в каком-нибудь незнакомом порту и станешь просить подаяние у людей, которые разговаривают с помощью перьев и проклинают с помощью цветов!

Танцовщица пророчила мне не самую злую судьбу. Сколько раз я сама перечеркивала чью-то жизнь! И все же ее слова почему-то задели меня за живое, хотя я давно уже настроилась на другой путь. Тогда же я просто сказала:

— Я не создана для того, чтобы быть моряком в океане своей судьбы. Меня послала богиня, ты меня позвала. Когда-нибудь я вернусь в Калимпуру. Я знаю свою жизнь.

— Зелёная, своей жизни не знает никто. Во всяком случае, пока она не закончится и внук или внучка не нарисуют пару строчек над твоей могилой.

* * *

Когда мы приблизились к Медным Холмам, я попросила Танцовщицу:

— Прошу тебя, не говори пока Федеро, что я вернулась.

— Сама не знаю, как тут лучше поступить.

— Я тоже. Так что давай начнем с чего-нибудь простого. Сначала пошли весть о своем прибытии или пошли кого-нибудь за деньгами — нам надо расплатиться за проезд. Не забывай, что за Чоудри мы тоже поручились. Требуй платы за троих.

Танцовщица задумчиво нахмурилась:

— О нем-то, наверное, можно рассказывать? Мне нужно написать записку.

Вдруг меня осенило — не знаю, был ли то голос богини или проявление моей полнейшей глупости.

— Я надену костюм Костолома и сама пойду за деньгами! По-петрейски я говорю хорошо, как местная уроженка.

Странная улыбка появилась на лице Танцовщицы.

— Что ж, иди. Тебе предстоит очередное испытание!

Я кивнула и начала переодеваться. Иногда я скучала по своему расшитому колокольчиками шелку, но я столько раз его теряла, воссоздавала и снова теряла, что мне стало казаться: шелк не столько ритуальная одежда, сколько трата сил.

Закрыв лицо покрывалом, я взошла на палубу и стала у борта. Мы приближались к Медным Холмам в водянисто-сером свете мрачного дождя.