— До некоторой степени. Боги пробудились после долгого молчания, священники никак не могут прийти к согласию, а наши союзные города-государства на Каменном Берегу предъявляют нам самые нелепые требования.

— Тебе поручили разыскать меня, потому что хотели удалить тебя из города? — тихо спросила я.

— Я сама вызвалась выполнить поручение. — Танцовщица снова улыбнулась, на сей раз не скрывая нежности. — Совет послал бы целое посольство, снабдив послов бумагами, подтверждающими наши права на тебя, если ты еще жива. От капитана «Южной беглянки» мы узнали, куда ты направлялась, и составили документ, в котором объявляли тебя свободной гражданкой Медных Холмов и требовали от калимпурского князя разыскать тебя.

Ее слова насмешили меня.

— Калимпурский князь — просто шут; власти у него меньше, чем у состоятельного бакалейщика! Он сидит на лазуритово-серебряном троне и принимает иностранных послов, а свободное время проводит со своими многочисленными женами.

— Из Медных Холмов всего не увидеть, — довольно резко парировала Танцовщица.

— Да. Петрейцы клюют на громкие титулы и пышные звания. Как будто титул делает человека!

Она тоже рассмеялась:

— Как ты защищаешь свою страну!

— Не больше, чем ты.

— Да, наверное. — Судорожно вздохнув, Танцовщица продолжала: — И вот объявился претендент на престол Правителя. О своих притязаниях заявил главарь бандитов с Синих гор. Он очень опасен; он наводит ужас на селения, лежащие неподалеку от Калимпуры. Зовут его Чойбалсан. Он украл древнюю магию моего народа, а когда пардайны попробовали дать ему отпор, стер с лица земли несколько наших прайдов.

— Ах… — Обойдя стол, я взяла ее за руку. — Прими мои соболезнования! Тропы их душ окончились тупиками!

— Да… — Отстранившись от меня, она помешала суп в горшке и продолжала: — Нас осталось немного. Пардайны и раньше не были многочисленным племенем… Не нужно много усилий, чтобы от моих сородичей остались лишь воспоминания.

Мы долго сидели молча. Танцовщице не сразу удалось успокоиться. Наконец она возобновила свой рассказ:

— Чойбалсан уничтожает пардайнов, как лесной пожар уничтожает деревья… Он разрушает храмы. Похоже, он набрал большую силу и, вооружившись украденной магией, способен сразиться с богами.

— Это он зарезал первого бога?

— Не бога, а богиню — Марайю, которая исполняла женские желания. Нет, ее зарезал не он. Мы пока и сами не знаем, кто совершил то злодеяние — посланцы Шафранной Башни, которые любят действовать втихомолку, или еще более темные силы. Вот что больше всего тревожит священников в Медных Холмах.

Да уж, в этом я не сомневалась.

— Поэтому, — продолжала Танцовщица, — мы решили обратиться к тебе. Ты единственная из смертных, кроме Чойбалсана, владеешь древней магией. Возможно, тебе удастся его сокрушить!

Сжавшись от ужаса, я воскликнула:

— Я не владею магией!

Рулевой Чоудри обернулся посмотреть, о чем мы спорим.

Танцовщица покачала головой:

— Ну конечно владеешь — ведь именно магия помогла тебе развеять чары Правителя!

Ее слова так огорчили меня, что я ушла и очень долго тренировалась наносить удары багром. Я упражнялась до тех пор, пока не пришел капитан и слезно не попросил меня не ломать его корабль.

Почти весь день мы с Танцовщицей избегали друг друга, но смысл ее рассказа был мне вполне ясен. Только мы с Чойбалсаном соприкоснулись с древней магией. Из всех живущих сокрушить Чойбалсана способна только я.

Наверное, теперешние правители Медных Холмов впали в отчаяние, иначе они не вспомнили бы обо мне. Правитель потратил четыре века на то, чтобы сломить любое сопротивление. Он и богов запугал, да так, что те уснули, замолчали. Кто же защитит Медные Холмы?

Только не я. Одного тирана я свергла с помощью магии; такого поступка хватит не на один оборот Колеса!

Довольно скоро мы очутились на пересечении морских путей. Я успела привыкнуть к Утави и его команде — испуганно улыбающемуся Чоудри, гиганту Туллаху — сожителю Утави — и к остальным матросам, но мне не терпелось добраться до Каменного Берега. В начале плавания мы задержались на мелководье у бхопурских берегов, а почему — непонятно. По пути я несколько раз слышала, что капитан и его сожитель о чем-то спорят, но предмет своего спора они тщательно скрывали.

Впрочем, догадаться было нетрудно, потому что иногда Утави что-то ворчал себе под нос. Время от времени он начинал ворчать. Думаю, Утави охотно продал бы нас в рабство, если бы подвернулся подходящий покупатель, хотя матушка Ваджпаи щедро заплатила за наш проезд, а мы вряд ли сдались бы без боя.

Так что мы очутились в открытом море, вдали от тех мест, где привык охотиться капитан «Читтачаи». Мы с Танцовщицей собирались пересесть на какой-нибудь океанский корабль. Вдали от берега матросы «Читтачаи» занервничали, но деньги есть деньги, а за наш провоз им заплатили больше, чем они получили бы за целый год. Только третье проходящее мимо судно направлялось на Каменный Берег. «Яркий» был большим кораблем с металлическим корпусом; он шел под флагом Дан-Крэнмура.

Когда мы, наконец, обо всем договорились, я увидела, что следом за нами перебраться на «Яркий» собирается Чоудри.

— Ты-то куда? — грубо спросила я его на селю.

— Утави грозится убить меня, — ответил Чоудри дрожащим голосом. — Раньше он хотел вернуться в Калимпуру и продать вас, а я не согласился!

«Вот ублюдки!» — подумала я. Значит, наши догадки оказались верными. Если мы не возьмем Чоудри с собой, ему придется туго.

— Тебе нет места там, куда направляюсь я, — прошипела я. На палубе внизу бесновался Утави, а бледнокожие матросы с «Яркого» протягивали мне руки. После того как Утави стал размахивать длинным кривым мечом, они втащили на «Яркий» и Чоудри.

Так все решилось помимо нашей воли.

Чоудри долго еще осыпал проклятиями Утави и бывших товарищей. Я почти ничего не понимала, потому что он говорил на каком-то селистанском диалекте, который я понимала с трудом. Наконец нас всех повели к помощнику капитана.

Помощник капитана оказался таким же бледнокожим, как и матросы; после долгого плавания в наших широтах его лицо сделалось красным, как яблоко. Одет он был в белую форму, пропотевшую насквозь.

— Надеюсь, вы не вооружены?

Я мысленно выругала себя, поняв, что очень соскучилась по петрейскому языку.

— У меня только рабочий нож, — ответила я.

Танцовщица с поклоном втянула когти.

— К вам, госпожа, это не относится, — сказал ей помощник капитана, натянуто улыбнувшись. — Ну, пойдемте!

Мы последовали за ним. Оробевший Чоудри плелся сзади. Нас привели в малую кают-компанию. За столом сидели четверо. Я поняла, что нас будут оценивать.