Однако позиция Боэция была неоднозначной: в его работах можно найти и мысли, сходные с Платоном и Порфирием по проблеме универсалий. В решении этой проблемы у него было желание примирить Платона с Аристотелем. Эта неоднозначность позиции Боэция оказалась для Средних веков очень продуктивной: те из схоластов, кто хотел видеть в Боэции платоника, выводили из его концепции — реализм; те же, кто толковали его как аристотелика — концептуализм (номинализм).

Значительное внимание Боэций уделял фундаментальной сквозной проблеме Средневековья — проблеме соотношения веры и разума, философии и теологии. В его позиции по данной проблеме прослеживается тенденция разграничения сфер разума и веры, науки и религии. «Отец схоластики», как обычно традиция именует Боэция, утверждает автономность и равноправность этих сфер: законы веры не противостоят принципам философии. Это становится возможным в силу различия предметной области их приложения. Разум постигает вечность мира и человека, законы природы, вера же открывает божественное происхождение мира, историчность человека и его бессмертие души. Тем самым получаемые при этом истины никак не могут противостоять друг другу, они взаимно дополнительны. Формулируя, вслед за Аристотелем, главный вопрос философии как «что есть что»[411], Боэций полагает, что философия как «наставница всех добродетелей»[412] и наставница в теологии, есть мудрость теоретическая и мудрорть практическая. Как мудрость теоретическая она должна вырабатывать знание о Боге, о его отношении к миру и человеку, как мудрость практическая призвана научить почитанию бога, покорности провидению, привить «порядок жизни соответственно небесным установлениям»[413],

Таким образом, философия и теология у Боэция сосуществуют вместе, а потому теология имеет у него не догматический, а рациональный характер, она рационализируется. В этом плане Боэций как теолог принципиально расходится с теологом Августином: если последний строил свои философские рассуждения, обращаясь за поддержкой к авторитету Священного Писания, то первый пытается логически доказать то, что было уже установлено другими через авторитет. Его уже не интересует происхождение доказываемых им положений, главное, чтоб они были одобрены авторитетом церкви. Тем самым содержание и стиль мышления Боэция претерпевают существенные изменения, они всё более рационализируются и выхолащиваются, принимая схоластический характер. Место, которое при этом отводится философским спекуляциям, Боэций определил в следующей фразе: «Там, где это возможно, соединяй веру с разумом»[414].

Эта сопряженность веры с разумом мыслится Боэцием как подчинение разума вере, философии теологии. Философия не должна подменять теологию: истинность веры не зависит от рациональных доказательств. При этом задача философии состоит в прояснении того, что уже было установлено верой. Кроме того, философия может строить собственные рассуждения, если они не противоречат теологии и в какой-то мере подкрепляют ее положения.

Как религиозному философу Боэцию не удалось обойти и важнейшую извечную для теологии проблему теодицеи, которую он обсуждает в четвертой книге «Утешения Философией» и формулирует ее в следующих словах: «Истинная и величайшая причина моего печали заключена в том, что я не понимаю, как может вообще существовать или избегать наказания зло, если благо — повелитель всего сущего»[415]. Решая эту проблему, Боэций обращается к трем идущим от греков вариантам теодицеи: онтологическому, эстетическому, берущим свое начало от стоиков и неоплатоников, и этическому, идущему от Платона.

Суть онтологического варианта: наш мир как продукт творения Бога не может быть ничем иным как благом, поскольку «всё сущее надлежащим образом устраивает благой правитель, и всё в мире совершается в соответствии с установленным порядком»[416]. Поэтому всё, что имеет в этом мире бытие, есть благо, а зло — это неполнота, несовершенство бытия. Вот аргументация самого Боэция: «Для того, кто всемогущ, нет ничего невозможного… Тогда, значит, Бог может содеять зло? — Нет, — сказал я. — Стало быть, зло есть ничто, если его не может содеять Тот, Кто может всё»[417].

Суть эстетического: поскольку человеку не дано понять божественный промысел, установленный Богом порядок, то ему всё кажется беспорядочным и неустроенным. На самом же деле во всем сущем заключен установленный Богом порядок, направляющий его к благу. И потому нет ни- 5 чего такого, что происходило бы по причине зла. Бог удалил всякое зло из пределов сотворенного им мира. Стало быть, то, что кажется человеку добром и злом, на самом деле каждое по-своему служит благу и красоте н мирового целого. Сетуя на Бога за якобы существующее в мире зло, человек ошибочно переносит на мир в целом свое ограниченное и предвзятое восприятие, превратность происходящего существует лишь в воображении человека. Если бы человек мог увидеть замысел Провидения, то бы понял, что зла нигде нет.

Логика этического варианта такова: дурные люди от незнания блага предаются пороку, который не остается безнаказанным, так как быть по- ‘ рочным — это уже наказание. Для порочных людей само наказание есть благо. Для них сама их безнаказанность, по словам Боэция, «представляет собой зло большее, чем они заслужили»[418]. А потому оставлять порочных людей ненаказанными непозволительно и не справедливо. Именно из несправедливости и проистекает зло, она делает людей несчастными.

Грязь порока смывается наказанием. Поскольку порочность, по мнению Боэция, есть прежде всего «болезнь духа», то нравственный порок разъедает изнутри душу. Блаженство же есть состояние души. И добрые, и злые стремятся к блаженству, но достигают его только добрые, поскольку делать добро — значит приобщаться к добру (благу), а приобщение к благу и есть блаженство. Поэтому порочные люди никогда не бывают счастливы. Уже этим обеспечивается справедливость провидения, которое, по словам Боэция, «есть сам божественный разум, стоящий во главе всех вещей и располагающий все вещи»[419].

Фома Аквинский (1225-1274) — величайший мыслитель в истории мировой философии, классик средневековой философской мысли. Католическая церковь возвела Фому в лик святых и его философская система признана единственно истинной философией.