— Представляю, какого страху ты на него нагнала…

— Думаю, ты прав.

— Я уверен, что он сделает все как положено…

— Но смогу ли я доверять ему теперь? Я в этом не уверена…

— У тебя четверо детей, которые нуждаются в том, чтобы ты ему доверяла или, по крайней мере, просто сохранила брак…

— Но ведь твои же свыклись, не так ли?

— Думаю, что да. Но я никому бы не пожелал такого. Коко и Джуно приезжали на неделю, и это было здорово, но, конечно же, им было бы намного лучше, если бы мы с Клер остались вместе.

— Но зато теперь каждая сторона сможет спокойно дать им все самое лучшее, что у нее есть. С мамой им хорошо в Англии, а с папой они были счастливы здесь.

— Это было для них нелегко. Каждый ребенок хочет, чтобы его родители любили друг друга. — Люк, не отрывая взгляда, посмотрел на Фрейю.

— Ты все еще любишь Майлза?

Она не колеблясь ответила:

— Конечно. Но он ранил мое сердце.

— Понимаешь, если бы ты его не любила, он бы не смог ранить тебя.

— Мы женаты уже десять лет. Я не представляю жизни без него. Я была достаточно самоуверенной, полагая, что являюсь центром его мира, и никогда не представляла, что он может кем-то увлечься. Я чувствую себя так, словно он выбил у меня почву из-под ног. — Она застенчиво улыбнулась. — Я уже больше не так самоуверенна.

Люк дотронулся до ее плеча.

— Ты вернешься через несколько дней, и Майлз к тому времени бросит свою уродину. Тебе придется набраться сил, чтобы не позволить случившемуся сломить тебя.

— Я знаю. Если Майлз ее оставит, я должна буду найти в себе силы простить его. А это будет нелегко.

— Но ты уже показала ему, что не шутишь.

— Я не думаю, что он когда-нибудь мог себе представить, что я возьму и вот так сбегу. — Она улыбнулась. — Думаю, ты его как следует напугал, Люк.

— Я?

— Да. Я сказала ему, что еду сюда, чтобы повидаться с тобой. А если кто и может спровоцировать его ревность, так это ты.

— Я рад, что от меня есть польза.

— Это больше, чем польза, — ответила Фрейя, сжимая его руку. — Ты мой настоящий друг.

Готовясь к встрече с Альбой, Фитц нервничал, несмотря на то что у них уже давно были семьи и они обрели счастье с другими людьми. Когда дело касалось воспоминаний, тридцать лет ничего не значили… Альба разбила его сердце, а Розмари удалось залечить страшную рану, но где-то глубоко внутри она по-прежнему кровоточила. Фитц, конечно, уже не страдал от нестерпимых мук, которые он испытывал в первые месяцы после того, как Альба уехала от него, поскольку время все-таки лечит, однако сердце никогда не прекращало ныть. А еще было изводящее чувство утраты чего-то невосполнимого. Фитц часто вспоминал Альбу, фантазируя, что могло бы с ними быть. И теперь, обозревая красоту Инкантеларии, он задавался вопросом: был бы он здесь счастлив? Ему бы так хотелось сказать себе, что нет.

Ромина ничто так не любила, как стать свидетелем какой-то интриги, выражаясь ее же собственными словами. Ей было очень трудно представить Фитцроя Давенпорта и Альбу Паллавичини вместе. Он был англичанином до мозга костей — любитель сигар и домосед, — в то время как Альба была типичнейшей итальянкой. Ее отец, возможно, и был англичанином, но Инкантелария проявила в ней все итальянское. Они с Фитцем были такими же разными, как породистая собака и лоснящаяся черная пантера. Ромина, однако, не проводила параллелей со своим собственным браком — она была не из тех женщин, которые привыкли заниматься самоанализом. Сложись все по-другому, Фитц, возможно, закончил бы свою жизнь управляющим тратторией, а не женился бы на этой тиранке Розмари, исполненной самых благих намерений. Ромина сгорала от нетерпения, желая поскорее столкнуть двух бывших влюбленных лицом к лицу, и даже готова была лично занять Розмари, чтобы дать бывшим влюбленным время поговорить о прошлом, не опасаясь, что она будет стоять над ними как грозный судья. Розмари не позволила бы им ни на минуту остаться наедине. Под хрупкой внешней оболочкой у подобных женщин обычно скрывается очень ранимая душа, которая, как правило, преисполнена жгучей ревности. Заманив в ловушку Фитца, Розмари поступила очень мудро, но Фитц оказался дураком, раз дал себя поймать!

После того как Ромина лично провела компанию по замку Монтелимоне, она собрала всех гостей и с трудом разместила их в автомобиле Нэнни и в своем маленьком желтом «фиате». Фрейя предпочла остаться с Люком во флигеле. У нее не было ни малейшего желания наблюдать, как Фитц и его бывшая невеста причиняют боль ее матери.

Альба хорошенько потрудилась над своей внешностью. Не то чтобы она не делала этого обычно, просто она знала, что сегодня вероятность того, что Фитц придет в тратторию, была очень велика, а она хотела выглядеть как можно лучше. Она вымыла волосы, оставив их ниспадать с плеч блестящими волнами, и выбрала черное платье с красно-зелеными цветами, которое обтягивало ее пышную фигуру, выгодно подчеркивая высокую грудь и округлые линии бедер. Сейчас Альба, конечно, не была так стройна, как тогда, когда встречалась с Фитцем, однако прекрасно знала, что для своего возраста выглядит довольно хорошо. В жизни любой женщины наступает момент, когда приходится выбирать между лицом и фигурой. Альба же, достигнув этой возрастной черты, отдала предпочтение лицу. Из-за лишних килограммов ее кожа выглядела гладкой и сравнительно молодой, однако талия была толще, чем ей того бы хотелось. Готовясь к предстоящей встрече, Альба накрасила ресницы и нанесла на щеки немного румян, надеясь, что никто этого не заметит и вряд ли обратит на это внимание. Она не стала рассказывать мужу, что приезжает Фитц. Шансы, что Фитц и Панфило встретятся, были практически равны нулю. Панфило на несколько дней уехал в Милан, но даже если бы он вернулся домой, то не стал бы волноваться насчет неожиданного появления ее прежнего возлюбленного, поскольку был очень уверенным в себе человеком. Более того, Альбе почему-то казалось, что он вообще вряд ли стал бы проявлять к этому интерес. Выходя из дома, она надеялась, что Фитц все-таки нанесет ей визит и что ее хлопотливые приготовления, связанные с его приездом, не пройдут даром.

В тот день все, словно сговорившись, пришли в тратторию. Роза и Козима принимали заказы у посетителей, а Тото весело болтал с завсегдатаями заведения. Ленч получился довольно оживленным. Большая лодка привезла туристов из Сорренто, так что во всем городе почти не оставалось свободных мест. Альба была настолько занята собой, что не замечала ни кокетливой улыбки Розы, ни того, как она дефилировала между столами, демонстративно виляя бедрами. Мать и дочь почти не разговаривали друг с другом. Одна Козима отпустила комплимент насчет внешности Альбы, сказав ей, что та очень хорошо выглядит. Альба с благодарностью улыбнулась, ответив ей на итальянском языке, что настоящая женщина, как вино, — с годами становится только лучше.

К вечернему чаепитию волнение Альбы по поводу предстоящей встречи постепенно улеглось. Она уже достаточно долго сидела за столом, в уголке, просматривая счета, не осмеливаясь выйти из своего укрытия. Она опасалась, что может неожиданно появиться Фитц и застать ее врасплох. Альба совершенно не знала, как вести себя в подобной ситуации. Она провела в траттории целый день, что было на нее совсем не похоже.