Шанталь погрозила мне пальчиком. Она улыбнулась, только это напоминало скорее волчий оскал. Я вжалась в спинку кресла.

– И вот сейчас ты сидишь в таком виде… Но у меня нет цели тебя оскорблять, хотя я и считаю это все достаточно отвратительным. Признаться, я честно думала, как обойти клятву, но мой сын так все хорошо предусмотрел, что я не могу причинить тебе никакого вреда и не могу просить об этом кого-то другого. Представляешь, я даже должна тебе помочь, если узнаю, что кто-то попытается что-то с тобой сделать!

Ведьма говорила о клятве с восхищением и заметным раздражением.

– И нарушить клятву вы не можете? – с надеждой спросила я.

– Не могу, – легко согласилась Шанталь. – Иначе мы бы с тобой тут не вели беседы.

Кошмар! Просто кошмар. К счастью, Михаэль достаточно хорошо знал свою мать…

– Но, Майя, – продолжила Шанталь, – я придумала, как от тебя избавиться, не нарушая клятву и без всяких неприятных последствий.

– Вы не можете, – пискнула я, косясь на статуэтку.

– Потом я поняла, что все-таки тебе благодарна. Нельзя игнорировать факт, что ты спасла моего сына. Так что все к лучшему. И клятва не позволила мне поступить неправильно. Когда мы разговаривали в школе и я спросила, замужем ли ты… Уже тогда я рассматривала эту возможность. Я хочу вернуть тебя в твой мир, Майя.

– Что?

– Тогда я думала, что если ты замужем, это дало бы мне дополнительную силовую нить, за которую можно ухватиться и переместить тебя в ту дыру без магии, из которой тебя вынес демон. Да, да! Я говорю именно о твоем возвращении, – бросила она.

– Но…

Слова улетучились у меня из головы. Я так долго к этому шла… Демон был моей единственной надеждой. Такого я не могла себе представить. Это немыслимо. Неужели Шанталь меня не обманывает? А вдруг это изощренная ловушка?

– Майя, тут и думать нечего. Все от этого только выиграют. Ты вернешься к своей жизни. Михаэль здоров. Рядом с ним появится хорошая, достойная ведьма. В конце концов, все будет так, как должно быть.

Я не хотела, чтобы рядом с Михаэлем была «хорошая, достойная ведьма». Рядом с ним должна быть я. Но… мой мир, мои родители, моя жизнь? И еще после сегодняшнего призыва демона… А если Михаэль ранен или убит? Тогда я должна… Должна что? Что же делать? Что?

– Михаэль… – тихо сказала я и замолчала, не в силах справиться с собой.

– Элена, – крикнула Шанталь, – пора! Тем более Михаэль может отыскать это место.

В комнату тенью скользнула веда Элена.

– На тебя придется потратить много сил, – деловито сказала Шанталь.

Нужно тянуть время.

– Я не готова, – начала я…

– Готова, – сказала Шанталь.

– Я хочу его увидеть! Хочу увидеть Михаэля! – в отчаянии закричала я.

Элена подошла и опустила руку мне на плечо.

– Успокойся, Майя, мы вернем тебя в твой мир. Посиди спокойно.

Она наклонилась к самому моему уху и прошептала:

– Он тебя больше никогда не увидит, и ему будет очень больно. Я найду, что ему сказать.

Она отошла. Я вскочила с кресла, бросилась вперед, но ладони коснулись невидимой преграды.

– Думай о доме, Майя, – приказала Шанталь.

Ведьмы взялись за руки.

– Думай о доме, – голос ввинчивался в мозг. – Думай, думай, думай…

Я увидела поместье мужа, аллею фруктовых деревьев, потом картинка сменилась моей квартирой в Москве. Квартира родителей, мама, сестра, папа… Комната с трофеями, иффка Василиск, улыбающийся Михаэль, старая дача в Калинках, Столешников переулок, море с острыми, как зубы дракона, камнями, спальня в поместье, озеро, Царицыно… Картинки мелькали перед глазами. Образы из этого и моего миров спорили, старались вытеснить друг друга. Виски сдавило болью.

– Думай, думай, думай… о доме, о доме, о доме.

Я вынырнула из этого безумного калейдоскопа.

Ведьмы стояли неподвижно. Не было таинственных заклинаний. Они словно окаменели. А меня снова увлек калейдоскоп. Я почувствовала, что оторвалась от земли и касаюсь ее кончиками пальцев ног. Не могу вернуться.

Михаэль!

Но как же мой мир?

Василиск!

Я опустилась на землю.

По виску Шанталь струился пот, она раскраснелась, а Элена, напротив, стала белой как полотно.

Дверь с шумом распахнулась.

– Михаэль! – закричала я, но не услышала ни звука.

Михаэль что-то кричал мне в ответ.

Он толкнул Элену, я увидела, что она начала заваливаться на бок. Как-то очень медленно и плавно.

– Дом, дом, дом, – прозвучало в голове.

Все потемнело перед глазами, меня рвануло вверх и в сторону. Я закрутилась как волчок, или, даже скорее, как мячик, который хорошенько пнули.

– Я люблю тебя, Михаэль!

– Майя, вернись! Майя, я люблю тебя!

Невесомость. Страх. Темнота. Безвременье.

Холод. Ладоням и коленкам холодно. Потом вернулось зрение и другие чувства. В уши хлынул городской шум: где-то выла сирена «Скорой помощи», слышался рев несущихся машин. Я стояла на четвереньках на земле.

Лавочка. Деревья. Неужели? Пошатываясь, я поднялась на ноги, голова закружилась, пришлось сесть на лавочку. Вернулась? К лавочке шла бабулька. Я точно в России. Берет с начесом, из-под которого торчат синие кудряшки, красным мазком выделенные губы, хозяйственная сумка, особая модель плаща.

Бабулька скривилась и подозрительно прищурилась.

– Подскажите, пожалуйста, – мой голос звучал хрипло, – я в Москве? Какое сегодня число?

Представила, как выгляжу со стороны: в мужской рубашке, босая, грязные коленки и ладони.

Зубы начали выбивать дробь. Было холодно.

– Наркоманка, совсем обнаглели.

Россия!

– Нет. Меня похитили, – сказала я, – и вернули.

Замолчала. На слова было потрачено слишком много сил.

– Трусы на месте, – проницательно заметила бабулька. – Может, оно и это… не так плохо все.

Я заплакала. Горько и некрасиво, размазывая слезы по лицу. Я получила то, чего хотела больше всего, но потеряла того, кого хотела больше всего.

– Пройдет все. Всегда проходит.

Женщина обняла меня и похлопала по спине. От нее шел слабый запах старости и ландыша. Все-таки в наших людях странно сочетаются готовность осудить любого с первого взгляда и удивительная сердобольность. Душевность и черствость, проницательность и невнимательность.

Она дала мне двести рублей, так что я смогла добраться до родителей, даже не привлекая внимание полиции, санитаров и впечатлительных граждан. Я в своем мире. В глобальном смысле я уже была дома.