прошло как нельзя лучше. Я даже помог семейной паре — подал вещи в вагон. Дальше они сами разберутся, а я прошёлся среди новых людей, не привлекая особого внимания. Присматриваясь. Да, всё как обычно, короче.

В вагоне-ресторане народ был. Немного, но всё же. Места тоже присутствовали. Я не гордый, мне и возле выхода посидеть можно. Мне не разговоры разговаривать, а просто поужинать. Слава богу, что шумных компаний сегодня не было. Это очень хорошо. Посидеть в тишине это то, что мне сейчас нужно.

Тёпленькое картофельное пюре с котлетками и салат из молодой капусты привели мой организм в должный порядок. Морс из вишни добавил витаминов и кислоты в желудок. Мне стало сыто и хорошо. Я даже попрощался, с какой-то важной и очень серьёзной парой, что прошла мимо моего стола и пожелал им спокойной ночи, хотя не знаю никого из них. Вот что ужин с человеком делает. Сижу, смотрю в окно и представляю как мы с Ритой едем, вот так вдвоём, в Крым. Я там много мест знаю для дикого отдыха. Хорошо же, будет, а?! Вот и я о чём!

Посидел ещё минут пять и расплатился. Я и так почти один в зале сижу. Не последний, но где-то близко. Можно идти на своё место и просто полежать. Я вроде, как своё дело делаю. Какие ко мне могут быть вопросы. А то что в ресторане сижу, так тут извините. Мы в Советском Союзе живём. Тут каждый имеет право посидеть там где ему удобнее. Кто-то в купе ужинает, а я вот в вагон-ресторан зашёл. Имею возможность.

Я шёл из вагона-ресторана сытый и довольный. Время три часа ночи, вполне успею подремать до Конотопа. Надо всё же, блин, выйти и осмотреться на этой остановке. Тут уж ничего не поделаешь. Обещал. Народ в вагонах спит, на своих местах, и в ус не дует. Так что идти легко, никто под ногами не мешается и не лезет вперёд или навстречу. Хорошо. Небольшой затык произошёл когда я почти пришёл. Оставалось-то всего перейти в мой вагон и дойти до конца, а там и моё место. Но тут, какой-то мелкий мужичок не дал мне пройти. Он увлечённо, но тихо, на грани слышимости, разговаривал с проводницей и занимал весь проход. Я ему и намекнул, чтобы он зашёл в купе к женщине и не мешался под ногами. Такого словесного возмущения, и аж с двух сторон, я давно не слышал. Причём оба они не говорили, а кричали шёпотом. Но новых слов я узнал много. Пришлось немного потолкаться, чтобы обойти. Так этот неадекватный, начал меня хватать за рубашку. Гад недомерочный — мелкий и, с идиотскими, квадратными усами. Я ему чуть палец не сломал. А нечего меня хватать за рубаху, мне, может быть, её ещё возвращать нужно. Тут уже мы, все трое, начали кричать шёпотом друг на друга. Мне это не особо помогло. Спелись эти двое. Разозлившись окончательно, я просто оттолкнул этого прыща, в сторону проводницы, и прошёл дальше. Будет мне тут недомерок ещё указывать, что делать и как. Рванул ручку двери вниз и резко дёрнул её на себя посильнее. Дверь в тамбур с усилием, но всё-таки поддалась немного, а потом и распахнулась полностью.

Чёрт! Сильнейший пинок, мне под зад, кинул мою тушку вперёд. Еле смог удержаться на ногах и не врезаться головой в противоположную дверь тамбура, что вела в переход между вагонами. Сучёныш мелкий! Погоди, сейчас я только развернусь… Опа! Не дали мне развернуться. Да и полностью выпрямиться не получилось.

Дуло револьвера упёрлось мне в левую скулу. Бл…!

Как много мы успеваем увидеть в некоторые моменты жизни. Освещение, хоть и дежурное, но вполне нормальное, позволило заметить много всякого — нужного и ненужного, важного и не очень. А кое-что, я, вообще, не понял как смог увидеть… И понять.

Курок у револьвера не был взведён, а это значит что у меня есть шанс что-то успеть сделать. Двое мужиков, не обращая на меня внимание, возятся на полу тамбура. Пытаются раздеть труп мужчины. У него вся голова в крови — кем он ещё может быть? Только трупом. Голая женщина лежит свернувшись калачиком у наружной двери тамбура. Куча одежды, сумка и туфли валяются рядом с ней. За спиной мелкого гада, на полу лежит проводница, в районе живота под ней растекается лужа крови. Мелкий улыбается и с силой толкает меня стволом револьвера в щеку.

Мозг действительно странная штука… Убедился только что. Останусь в живых буду долго вспоминать. Да, что за ерунда лезет в голову? Надо что-то делать, а я стою туплю… Ещё и этот толкается.

Собкин меня предупреждал, чтобы я ни во что не вмешивался. А как быть, если меня прямо сейчас будут убивать. Ведь, если это та самая банда, то они свидетелей не оставляют. Что собственно и подтверждено трупами мужчины, женщины и проводницы. Теперь дело, скорее всего, за мной. Этому гаду надо только нажать на спусковой крючок и всё. Но пауза, почему-то затягивалась. Это дало мне время, ещё раз быстро осмотреться.

Сколько прошло времени? Секунда? Две? А эти двое уже сняли с мужика все вещи. Мужик-то, убитый который, я его узнал. Это он с женщиной уходил из ресторана передо мной. Я им ещё спокойной ночи пожелал. Теперь точно будут спать спокойно. Накаркал блин. Уже голый лежит. Оперативненько работают, суки. А я стою и боюсь пошевелиться. Блин. Надо что-то делать. Чём чёрт не шутит, вдруг получится:

— Дяденьки, отпустите меня пожалуйста! Я вам сало отдам. У меня сало хорошее. Батя мне в дорогу делал, со стрелками чеснока и перцем. Я никому ничего не скажу. Пожалуйста!

Один из двух мужиков обернулся, посмотрел на мелкого ублюдка и сказал:

— Шульц! Ты какого ляда возишься? Кончай мальца и пора уходить.

— Сколько раз я просил, меня по имени не называть! — резко ответил мужичок и оглянувшись на меня, добавил, — дверь откроете, он сам спрыгнет. Не хочу всё здесь кровью пачкать.

— Смотри сам, — буркнул мужик, — твои дела.

Мелкий опять ткнул меня стволом револьвера, предлагая отойти в сторону. Двое убивцев начали бросать вещи на какую-то тряпку и я им мешал. Зато, в процессе этих перемещений, мне удалось разглядеть, что находится в другой руке у Шульца. Там был нож. К какому виду он относится, я не в курсе. Но он был достаточно длинным, чтобы проткнуть меня насквозь. Опять дурацкие мысли в голове. Надо о