— А вы?

— А я был при Мэнди. Всегда. Сразу меня собирались отдать в приемную семью, пока никто ничего не заподозрил, но выяснилось, что нас с Амандой нельзя разлучать. Во всех смыслах. Нас обоих корчило от боли, стоило оказаться хотя бы в разных комнатах, а если расстояние увеличивалось, случались совсем уж жуткие приступы… В течение первого года все нормализовалось, и нас можно было развезти хоть в разные города, но меня к тому времени уже передумали отдавать. Оставили в доме. До пяти лет прятали. Три комнаты: спальня, игровая и столовая. Ограниченное число посвященных в тайну людей. Выходить нельзя было даже в коридор, на сад я любовался из окна, а о прогулках по городу можно было только мечтать… Но мы с Мэнди решили эту проблему. Долгое время никто не подозревал, что мы меняемся. А потом и необходимость отпала. Матери пришла в голову идея взять под опеку десяток сирот, мальчиков и девочек, и дом наполнился детьми, которые играли, учились и ели вместе с хозяйской дочкой… По-моему, это была прекрасная идея. Правда, мне стали красить волосы, чтобы сходство с сестрой не бросалось в глаза, зато мы могли гулять уже вдвоем…

Он замолчал, и Марти воспользовалась образовавшейся паузой:

— Думаете, мы сегодня умрем?

— С чего вы взяли? — с недоумением спросил Адам.

— Вы раскрываете мне семейные тайны. Значит, уверены, что я их не выдам.

— Уверен, что не выдадите, — подтвердил он. — Вы не из тех, кто торгует чужими секретами или выбалтывает их задаром, а я просто захотел рассказать. Нужно же занять себя чем-то, пока не закончится действие блокатора? А потом мы выйдем отсюда. Не люблю темноту и решетки. Подозреваю, что вы тоже.

— Ненавижу.

— Тогда точно не останемся. Но нужно немного подождать. Успеете рассказать, как догадались о нашей подмене и как давно. Хочется знать, чтобы в следующий раз не проколоться на том же.

Марти подумала, что человек, планирующий следующий раз, действительно не намерен умирать в ближайшем будущем, и немного взбодрилась.

— Были какие-то смутные подозрения, — начала она. — Сейчас сама уже всего не припомню. А еще из-за того университетского приятеля я волей-неволей вспоминаю о сообщающихся потоках при встрече с близнецами. Думаю: возможно ли, что они меняются? Правда, в вашем случае размышляла я недолго, ведь разнополые близнецы, как правило, разнояйцевые… Но Шеймус сказал, что Адам никак не определится с выбором кофе. А Белла… Вы ведь не из тех, кому нравятся мальчики?

— Мальчики?

— Ну да, такие довольно взрослые мальчики с хорошо развитой мускулатурой. Белла застала, как она думала, вас за разглядыванием фотографий атлетов в журнале и отметила несвойственный мужчинам интерес. Тогда я и вспомнила о полярных близнецах, но, если честно, тут же забыла. А вчера вечером вспомнила снова, когда вы, вернее, Аманда в вашем теле зашла пригласить меня поужинать. Я сказала, что неважно чувствую себя из-за месячных, а она посмотрела так… Знаете, только женщина может так посмотреть. Мужчины, практически все, робеют при упоминании женских недугов, смущаются. Даже вы сейчас, хоть это и странно для человека, часть жизни проводящего в женском теле.

— Не такую уж большую часть, — пробормотал Адам. — И это — тело моей сестры, я не воспринимаю его своим и стараюсь ухаживать за ним, как если бы Мэнди была больна и не могла делать это сама. Абстрагироваться нетрудно, когда знаешь, что обмен — не игра, а вынужденная необходимость, а для нас он всегда был только необходимостью, даже в детстве.

— Возможно, ваши способности именно из-за необходимости развились и усилились, — поддержала Марти. — Вы мечтали выйти из дома, а ваша сестра искренне хотела вам помочь. Но мы не об этом говорили. Вы спрашивали, на чем прокололись. Как насчет того, что вы подошли ко мне в лечебнице? Ведь предполагалось, что мы с Амандой не знакомы.

— Вы видели снимок Мэнди в газете и узнали ее при встрече. Мне кажется, логичнее было подумать, что и она видела вашу фотографию, когда наводила справки о женихе, например. В это проще поверить, чем в известный по единичным случаям обмен сознаниями.

— Наверное. Но мне несложно поверить в невозможное. В юности, когда я уже увлеклась чтением любовных романов, но еще не перестала верить в сказки, мне казалось, что самое невозможное — выйти замуж за лорда истинной крови.

Образовавшаяся после этих слов пауза грозила затянуться, но Адам не позволил.

— Вы — удивительный человек, — проговорил он.

Марти слышала улыбку в его-ее голосе и не смогла не улыбнуться в ответ:

— В прошлый раз вы говорили — сложный. Или это говорили не вы?

— Я. Мы с Мэнди поменялись вчера. Решили, что у нее получится то, что не удалось мне, — уговорить вас приехать в лечебницу.

— И увидеть Томми? — Марти вдруг осознала, что до этой минуты они говорили совсем не о том и лишь сейчас коснулись чего-то по-настоящему важного. — Почему вы так добивались этого?

— Чтобы помочь ему, во-первых. Его состояние ухудшалось.

— Но вы сказали…

— Ухудшалось, — повторил Адам. — Да, он уже не лежал пластом и не отказывался от пищи, но так и не начал считать себя живым. Скорее принял происходящее с ним как некое посмертное существование и продолжал угасать. Прежде он помнил, что было с ним до войны, события, людей, а в последний месяц практически лишился памяти. И его связь с родовым островом начала разрушаться. Сейчас я думаю, что это из-за препаратов, которыми пичкал его Эверет, но еще вчера все выглядело следствием болезни. Мы с Мэнди боялись, что магический шторм уничтожит его как лорда, если Томас не вернет себе контроль над силой. Потому и торопились привести вас.

— Но ничего не объясняли.

— Мы не знали, захотите ли вы помогать человеку, из-за которого провели несколько лет в тюрьме. Мы вообще ничего о вас не знали, пока я из любопытства не заглянул в ваше досье. До сих пор не понял, чем это считать. Удачей, возможно. Но уверен: то, что вы с мужем оказались на одном острове, — не совпадение.

Как и то, что Адам назвал Томми ее мужем. Даже не бывшим.

— А как вы с сестрой оказались тут? — спросила Марти. — Вряд ли Аманда решила лично проследить за лечением жениха.

— Вас так огорчило желание Томаса жениться на другой? — сделал совершенно неверные выводы Адам. — Не переживайте, это было не его желание.

— Вы говорили, что и наш брак он аннулировал не по своей воле. Но ничего не объяснили. Быть может, сейчас? У нас ведь есть время?

— Время? — переспросил он и умолк на несколько секунд. Вероятно, прислушивался к себе, чтобы понять, действуют ли еще блокаторы. — Пожалуй, есть. Но теперь разговор коснется не только наших с Мэнди тайн, и я должен взять с вас официальную клятву никому и ни при каких обстоятельствах не передавать того, что вы сейчас услышите.

— Нам нечем будет скрепить ее без магии.

— Достаточно вашего слова.