– Мэйв, – чуть более уверенно говорит отец. – У тебя будет достаточно времени как следует все обдумать. Ты даже в наследство вступишь только через год.

«В конце концов тебе придется вернуться сюда. Это твое служение».

Я мотаю головой и повторяю: «Никогда».

Повторяю до тех пор, пока адвокат не устает объяснять мне мои права, повторяю, пока мой отец не перестает отпускать шуточки и пока мы не садимся в машину и не едем домой.

* * *

Той же ночью я проникаю в старое здание. Забраться туда несложно. Конечно, проходы везде перекрыли от злоумышленников и зевак полицейскими лентами и колючей проволокой, но проведя последние шесть лет в этом здании, я прекрасно знаю, где его самые слабые места.

Стены покрыты копотью, пол усыпан пеплом. Я провожу руками по стенам, и кончики пальцев тут же чернеют. С удивлением обнаруживаю, что кабинет сестры Ассумпты по какой-то причине остался нетронутым. Пожар испортил все классы первого этажа, но пощадил это помещение с лимонно-желтыми стенами – своеобразное святилище, где хранились все вещи, представляющие для нее ценность. Страницы с гимнами, фотографии, обертки от жвачек. Я сажусь на скамейку перед пианино.

Играть я не умею, но все равно нажимаю одну клавишу. Впервые мне в голову приходит мысль о том, чтобы самой составить завещание. Кому бы я могла все это передать? Не своим же родственникам – они все продадут. Если раньше я была слегка чудаковатой белой вороной, то теперь нас разделяет целая пропасть. Моя жизнь никогда не будет похожа на их жизнь.

Моя жизнь. Если она у меня вообще есть.

Разговор с Дори был коротким. Мы вместе перешли дорогу навстречу ей.

«Два сенситива, в одном месте, – сказала Дори. – Нечасто такое увидишь».

Первым заговорил Аарон.

«Что тебе нужно, Дори?»

«Ничего. Я здесь из вежливости. В качестве предупреждения».

Мы с Аароном переглянулись, ощущая некую связь. Нечто вроде командного взаимодействия.

«Знаешь, Мэйв, – продолжила Дори. – Теперь, когда ты забрала одну из нас, можно считать, что мы квиты. Вернулись в исходное положение».

«Квиты, – повторила я. – Какое исходное положение?»

Я нажимаю еще на одну клавишу. Развожу пальцы и пытаюсь сыграть простенькую мелодию «Chopsticks». Но не могу вспомнить, как это делается.

«Надежду сулит она всем, а может, печаль».

Так она и сказала. Процитировала песню. Ужасную, жуткую песню. Песню о мести, о демоне мести. Нас с Аароном поразила открывшаяся истина о том, в какой ситуации мы оказались: «Дети Бригитты» были готовы пойти на все, кроме нашего убийства. Люди, действительно разбирающиеся в магии, понимают, что никогда не стоит убивать кого-то во имя магии. Уж слишком велико проклятье за это, слишком токсична карма. Пусть лучше этот человек сам убьет кого-то из своих – таким образом вы уже переноситесь на территорию мести. Получаете грозное оружие. Теперь и вы, «Дети», можете призвать Домохозяйку.

Я нажимаю на одну из черных клавиш, удивляясь хитроумности наших противников. Это как «Ловушка-22»[8]: если бы им удалось помешать нам запечатать Колодец, то они стали бы осушать его бесконечно. Но в случае неудачи они были готовы проиграть до такой степени, чтобы получить возможность призывать Домохозяйку. В любом случае они выигрывают, если не считать потери в лице Хэзер Бэнбери.

А когда на кон поставлен такой огромный приз, что значит жизнь какой-то одной Хэзер Бэнбери?

Я умею играть только одну коротенькую мелодию – мелодию, смутно напоминающую «The Way You Look Tonight». Для этого достаточно лишь нажимать одной рукой три клавиши вперед-назад, вперед-назад, а потом перейти на одну ноту вверх и повторить то же движение.

После того разговора Аарон исчез. Никто не знал почему. Все спрашивали меня, что произошло там, на другой стороне дороги. Он же наконец-то обрел какую-никакую подходящую компанию. Нашел нас. Я не рассказываю им о снах, которые продолжаю видеть, словно тайком наблюдая за его повседневной жизнью. Сны, в которых он ведет машину; сны, где он побрился налысо; сны о том, как он бросает все свои вещи в море.

Ему кажется, что он может убежать. Убежать от того, что уже надвигается. От того, что идет за ним по пятам.

Я не говорю ни слова об этом. Как я могу сказать своим лучшим друзьям, что они дважды чудом спаслись от гибели, только для того, чтобы снова проснулась Домохозяйка? Как я могу взвалить на их плечи это невыносимое знание?

Я играю ноты, нажимаю на клавиши, перебираю пальцами. Одна и та же мелодия повторяется снова и снова. Среди стен этого дома, который принадлежит мне, пока у меня есть силы, пока я жива.

Благодарности

Эта книга была написана в тот год, когда мы все сидели по домам, и поэтому первую часть благодарностей я хотел бы посвятить людям, местам и вещам, которые помогли мне пережить это заточение.

Элле Рисбриджер. Что еще тут можно сказать? Мы вместе составляли план книги на салфетке. Ты единственная в мире, кто понимает этих персонажей так же, как я: если они мои дети, то ты – их крестная мать.

Гэву. Однажды у меня выдался плохой день, и ты сказал: «Может, ты боишься, потому что пытаешься контролировать свое воодушевление». Я записала фразу, и она помогла мне пережить день. Спасибо тебе за слова, которые помогают мне пережить день.

Наташе Ходжсон, вечной Фионе, у которой отменили театральную постановку в 2020 году, но в результате я виделась с ней гораздо чаще. Спасибо тебе за то, что держишь меня за руку, и за то, что вместе со мной почитала Лизу Кудроу. Спасибо также и Лизе Кудроу.

Гарри Харрису. Когда-нибудь мы напишем еще одну песню, которая сделает тебя богатым.

Рен Деннехи. Думаю, тебя следовало бы поместить сюда дважды. Первый раз в роли моего отзывчивого читателя, а во второй – за то, что не дала мне сойти с ума от сотен долгих телефонных звонков, которые ты сделала как моя подруга. Спасибо также твоей прекрасной помощнице Долорес из отдела оплаты счетов.

Долли Олдертон. Что еще может быть более «тинейджерским», как целый год проговорить по телефону со своей сестрой, которая на год тебя старше?

Дженнифер Коуни, ты маленькое зеленое яйцо, ты камин ангелов, ты мудрое чудовище.

Саре Марии Гриффин, которая обновляет мою броню.

Тому Макиннесу, моему ужасному сыну.

Моей семье, с которой я мало виделась во время работы над этой книгой, но по которой очень скучала.

Саре Савитт, которая не работала над этой книгой, но была очень терпелива,