— Значит, ушел, гад…

— Ушел, — развел руками Эдик. — Всех на уши поставили, все дороги перекрыли. Но он как будто испарился…

— Достать его, ублюдка, надо… Как Болотов, как Люба?

— Да с ними все в порядке…

— Где Рома?

— Там, где и должен быть, — ответил Саня. — Он Меня сегодня в обед сменил…

— Как Сверчок?

— А что с ним, сидит на своем шестке, не дергается…

— Я его не сильно зашиб?

— Да нет, оклемался…

— На связь с Шилиным не выходил?

— Сам нет. А вот Шилин на него выходил. Вернее, не он сам, человек от него звонил. Интересовался, как дела с заказом…

— И что?

— Все в порядке. Сверчок ничего лишнего не ляпнул. Сказал, что девочка будет…

— А если девочка не хочет?.. — тихо проговорила Катя.

Она понимала, о чем и о ком разговор.

— Если девочка не хочет, заставлять ее никто не будет…

— Девочка не хочет, но она пойдет… А тебе нравится мое платье?

Она отстранилась от него, встала в проходе между кроватями, крутнулась вокруг своей оси, неумело, но живо присела в реверансе.

Только сейчас Степан заметил, что она во всем новом. Платье нарядное и дорогое. И сережки в ушах золотые, с драгоценными камнями. Чистая вся, свежая, красивая. Точно, сказочная Мальвина. И этот вонючий ублюдок по кличке Шило жаждет заполучить это прелестное дитя в свою постель.

Степан почувствовал, как внутри у него закипает злость.

— Откуда у тебя все это? — Впрочем, он и сам знал ответ.

Это все от Любы. И, возможно, от Болотова. Ведь, получается, Катя спасла ему жизнь. Шлыков не только со снайперской винтовкой Болотова поджидал. У него еще пульт дистанционного управления был. Но под руку ему Степан подвернулся…

— Тетя Люба купила, — просияла она. — С дядей Виталиком… Только я в этом платье к нехорошему человеку не поеду. Я не хочу, чтобы он лапал его своими грязными руками…

— А я тебя в этом платье к нему и не пущу… А где тетя Люба? И… гм… дядя Виталик?

— Сейчас будут, — ответил за нее Эдик.

— Они-то будут, только кто их здесь будет ждать…

Степан резко поднялся с кровати. Голова заболела сильней, каждая клеточка тела застонала от боли. А еще температура, как будто грипп у него. Но все это ерунда. Главное, руки и ноги слушаются его. Он может встать. И наверняка может ходить.

Он встал с кровати. Сделал несколько шагов по палате. Нормально, жить можно.

— Командир, ты чего? — озабоченно спросил Федот.

— А того! Делайте что хотите, но чтобы через пять минут здесь была моя одежда… С Шилиным я буду общаться лично. Или кто-то «против»?

— Да нет, все «за», — расплылся в довольной улыбке Комов. — Только зачем пять минут. Можно пять секунд…

Он похлопал по сумке, переброшенной через плечо

— Ну вот, а если бы был смертельно ранен?

— Да мы бы тебя, командир, и мертвого подняли…

— Хорош трепаться! Савельев и Кулик, перекрыть доступ в палату медперсоналу и посторонним лицам! Комов, доставайте одежду!..

Через десять минут Степан уже выходил из больницы. Его попытались остановить, когда он садился в «Волгу» Федота. Но было уже поздно.

Сначала заехали в отделение. Там их ждало сразу несколько дел.

Первое: микроавтобус с полудюжиной полностью экипированных омоновцев — это Федот постарался.

Второе: Степан и Кулик вынули из платяных шкафов и надели на себя милицейскую форму — брюки, кителя, рубахи с галстуками. Явление чрезвычайно редкое — посмотреть на них собралось чуть ли не все отделение. Включая начальника. Фразы типа «Степан Степаныч, вы же должны быть в больнице» Круча совершенно игнорировал.

И третье: был вытащен из камеры и брошен в машину к Эдику сутенер Толик. И уже с ним ментовская команда двинулась в сторону столицы. Две машины и микроавтобус. К этому эскорту должна была еще присоединиться машина Лозового.

В квартире Сверчка они были в семь часов.

— О, Катенька! — просиял ублюдок. — Какая ты прелесть…

Катя посмотрела на Федота — в квартиру вместе с ней поднялся только он и Эдик, прочие остались внизу. И хитро так ему улыбнулась.

— Можно?

— Что можно? — не понял он.

— Ну скажи «можно»! — все с той же улыбкой потребовала она.

— Ну можно…

— Спасибо! — кивнула Катя. И подошла к Сверчку.

— И вам, Михаил Евдокимович, спасибо. За все спасибо!

И в тот же миг Сверчок согнулся в три погибели. С неожиданной резкостью Катя ударила его кулаком в пах. От такого удара и Федот бы загнулся.

— Пожалуйста, Катюша, — превозмогая боль, прохрипел Сверчок.

— А он еще юморист… — ехидно хмыкнул Комов. И Лозовому: — Давай, Рома, собирайся. Поедем…

— А этого? — тот показал на Сверчка.

— Рот зашпаклевать, наручниками к батарее.

Иван Геннадьевич заказывал девочку на девять вечера. К ужину, как молочного поросенка, подать… Мразь!

* * *

Герман был не в духе. Еще бы, провалить такую операцию.

Алла его поняла, не осудила. Да и не до этого было. Пришла весточка от шефа. Назван был объект ликвидации. Филиппов Валерий Борисович. Был получен полный пакет информации о нем.

И сейчас в тесноте однокомнатной квартиры Герман ломал голову, как подобраться к этому олигарху.

— Чего ты мучаешься? — спросила Алла.

— Да вот, ребус. Думаю, как к Филиппову подобраться. В машину мину поставить — слишком хлопотно, большой риск «засветиться». О доме и офисе говорить нечего. Служба безопасности у него на высоте, иначе просто быть не может. Со спецтехникой у них никаких проблем….

— Дорогой, ты зациклился на своих «адских машинах»…

— Думаешь, его можно свалить пулей?

— А разве нет других способов ликвидировать жертву?

На ее губах застыла змеиная улыбка. И взгляд холодный, недвижный, как у рептилии. Наверняка в ее мозгу рождался план.

— Неужели ты забыл, как мы работали вместе… Надо просто тряхнуть стариной. И мне развеяться не помешало бы… У тебя, дорогой, сегодня был тяжелый день.. Приляг, отдохни, а я подумаю…

Она отобрала у Германа стопку листов, распечатку с принтера. И углубилась в их изучение. Через полчаса она стала собираться.

Алла ушла, через пару часов вернулась с ворохом новой одежды и косметики. Оказывается, она сходила в дорогой магазин. И теперь вот начала прихорашиваться. Герман с ревностью следил за тем, как она надевает новое кружевное белье.