Брак вскинулся было возразить. За Тордена было обидно, как и за родной клан. Но свою чашу лжи и недомолвок он за сегодня испил уже до дна, поэтому промолчал. Зато внезапно подал голос Везим.

– Фелинта в честном бою тоже не взять, культяпка. Но дай самому херовому охотнику время на подготовку, и он завалит кота деревянной палкой и карманным ножом. А этот Торден, он не простой канторец. Даже если в этой истории половина – выдумка, он все равно будет одним из самых опасных ублюдков, о которых я знаю. Для таких людей десяток вонючих кочевников с утра – отличное начало дня. Если бы ты слушал ушами, а не задницей, то понял бы это.

– Если он такой непростой, почему я о нем не слышал? – запальчиво спросил сероглазый.

– Ну вот, услышал же, – как маленькому разъяснил ему Старший Жердан. – Чего тебе еще надо, собака лесная? Не порть…

– Впечатление…

– Говнюк. – припечатал младший.

Кандар обиженно умолк и уткнулся в кружку.

– Хорошая история, – подытожил Раскон, тяжело поднимаясь с кресла. – Понятно теперь, почему заносчивая скотина Краатен столько продержался, с таким-то характером. Если садишься за стол в притоне, с полными рукавами крапленых карт, лучше убедиться, что за твоей спиной стоит пятерка вооруженных телохранителей. Или один везучий канторец.

– Ты его знаешь? – удивленно спросил Брак. – Этого доми?

– Знал. – коротко ответил фальдиец. – Но это уже не имеет никакого значения, потому что Краатен До-Аркензо погиб пару месяцев назад. По слухам, захватив с собой половину Белого Дворца и прорву прислуги. Подозревают летрийцев, но их всегда во всем подозревают. Что, кстати, косвенно подтверждает твой рассказ – будь при нем Торден, и будь у канторца хоть малая доля описанных тобой способностей – вряд ли удалось бы так легко избавиться от наследника Аркензо.

– Раскон вечно знается со всякой швалью, – ухмыльнулся Везим. – Запомни это, Брак, когда на другом конце света внезапно рухнет цеп или утонет горжа.

– Горжи это наше, лесное. – поправил его средний Жердан. – Мне понравилось. Хромец, а еще истории в твоей железной ноге есть?

Брак кивнул, покосившись на протез. Свободного места оставалось мало, но на этот счет у него уже появились идеи.

– Хватает. Даже местных успел насобирать. Про Скерийский Водопад, призрак южных низовий и синего фелинта.

– Про фелинта даже я слышал, – хохотнул Кандар, – Хитрая зверюга, оставляет в дураках охотников уже который год. Даже Везим его ловить пытался. О, видишь, как запыхтел? Хочу себе на клешню усатую морду свести, только сплав какой нибудь надо достать, синего цвета. Чтобы наш охотник смотрел на него, вспоминал про свой обсер и благодарил меня за напоминание. Я же от всей души, бесплатно стараюсь.

– Давно пора тебя назад отправить, сводила. – огрызнулся Везим.

– Это куда?

– В мамашу на переделку

Братья с готовностью заржали. Раскон поворошил догорающие угли костра, окинул взглядом реку и спросил калеку:

– Почему вчера не сказал, что мертвецы боятся огня?

– Не до того было, что вспомнил, то и рассказал, – зевнул Брак, – Да и что бы это поменяло? Ты бы не стал рисковать своей драгоценной коробкой, а факелы лишь привлекли бы внимание.

– Да и поселок Шаркендар все равно спалил к шарговой матери, – все еще не отсмеявшись добавил Жердан Старший. Осекся, посмурнел и поднял кружку вверх. – Давайте за деда, и…

– Спать.

Пили молча, отводя взгляды от нависающего над рекой холма, где нашел свое последнее пристанище старик. Когда все расползлись по койкам, а Раскон уже почти скрылся в своей пристройке, фальдиец вдруг обернулся и сказал:

– От Шаркендара остался его сундук с личными вещами. Он на этот счет указаний не давал, так что кто захочет – копайтесь. Или утопите в реке, он бы оценил такой жест. И еще… – задумчиво протянул рыжий. – Мне понадобится новый рулевой, хотя бы временно. Я не могу торчать наверху круглыми сутками, так что буду учить управляться с “Карталейной”.

– Давай я! – с готовностью высунул из под одеяла перебинтованную харю Кандар.

– Раскон, я давно… Давно… – едва не вскочил с лежака Жердан Младший.

– Рулевому нужны обе руки и хотя бы капля мозгов, – мотнул головой фальдиец. – Брак, пойдешь завтра рулевым? Я добавлю пару пунктов в договор и повышу оплату.

– Пойду.

Раскон удовлетворенно кивнул и скрылся в пристройке, лязгнув на прощанье дверью.

Тихо гудели бесконечно качающие воду насосы, едва слышно тарахтели компрессоры – но даже шум эйносов не мог заглушить звенящую тишину предрассветных часов. Брак устало откинулся в кресле, потер глаза и поплотнее закутался в одеяло. Несмотря на то, что он почти двое суток оставался на ногах, вымотался до предела и много выпил, сон не шел. Да и общее состояние оставалось отвратительно бодрым, опьянение стремительно отступало, уступая место мрачным размышлениям и потревоженным воспоминаниям.

Механик покатал в руках кружку с недопитым пивом, поморщился и вылил остатки в зашипевшие угли. Изучил опустевшую посудину, невесело улыбнулся и поставил ее вниз, на палубу.

Из подсобки басовито всхрапнул Раскон. Прокашлялся и захрапел уже всерьез, переливисто и звучно.

Брак, не вставая, занес протез над кружкой и со всей силы ударил сверху вниз. Приглушенно звякнуло, но толстые латунные стенки выдержали. Он ударил во второй раз, третий… Упрямая посудина не поддавалась.

Приглушенно выругался кто-то из Жерданов.

Калека поднялся с кресла. Поставил ногу на широкий ободок, придавил всем весом, со все тем же плачевным результатом. Продышался, попробовал свести неподатливые стенки… И едва не упал, когда протез провалился сквозь разом сложившуюся кружку и глубоко продавил палубу. Лязгнуло.

– Ты чего не спишь? – пробормотал Кандар. Из под его одеяла торчали только грязные волосы и голая, бледная культя с широким застарелым шрамом.

– Да так, – ответил механик, изучая неровную, смятую блямбу, оставшуюся от посудины.

– Слушай, Четырехпалый, – сонно пробормотал сероглазый. – Если я того… Лучше ты меня, ножиком, аккуратно. Не хочу топоры. Ладно?

– Ладно. Спи.

Дождавшись, когда Кандар засопит, Брак вновь уселся на кресло, глубоко продышался и принялся сводить из покореженной латуни маленький прямоугольник, увенчанный неровным кубиком пристройки.