Кирнан знал, что я прибуду в девять, и не было похоже, что он пытался их поторопить. Невозможно опоздать, если прибываешь через ключ ХРОНОСа, поэтому он точно знал, когда я приду.

Я бросаю ключ на кровать и думаю, стоит ли обсуждать это с Кэтрин и Коннором. Это означало бы по меньшей мере полчаса споров о том, сотрудничал ли Кирнан с Пруденс с самого начала. Коннор, Кэтрин или вместе они обязательно скажут, что сразу это поняли.

И, в конце концов, все сводится к одному. Мне придется самой пойти и разобраться во всем. Если это окажется ловушкой и я не вернусь, ни один из них не сможет мне помочь.

Единственный, кто может мне помочь, – это Кирнан. И он только что, черт возьми, поцеловал Пруденс. И даже не юную Пру, а ту, которую он называл слетевшей с катушек.

Кирнан целовал ее, когда знал, что я буду смотреть.

Он хочет, чтобы я знала, что они были там, поэтому мне не кажется, что это ловушка.

И если Пруденс все-таки решит появиться и встретиться со мной лицом к лицу, я тоже не против. Нам есть о чем поговорить.

Я беру ключ, вывожу 9 утра и смотрю всю сцену сначала.

Судя по всему, поцелуй был прощальным, потому что гости Кирнана, включая Пруденс, исчезли через мгновение. В 9:04 он на мгновение оглядывает комнату, а затем смотрит прямо на стабильную точку, куда я всегда прибываю, на точку, с которой, как он знает, я буду наблюдать. На его лице нарастает нетерпение. Наконец спустя примерно три минуты он всплескивает руками и выходит из хижины.

Я даю ему еще тридцать секунд и затем моргаю. В хижине холодно, поэтому я бросаю последнее полено в огонь и опускаюсь на колени, тыча кочергой в тлеющие угли, чтобы разжечь огонь. Он шипит и немного вспыхивает, когда входная дверь распахивается, впуская короткий порыв ветра.

Входит Кирнан, неся охапку дров. Он кладет их в ведро рядом с камином, прежде чем положить еще одно полено поверх того, что добавила я. Его хромота, которая еще была заметна, когда я оставила его с Мартой, теперь полностью исчезла.

Мне хочется спросить его о Марте, но я не знаю, наблюдает ли за нами кто или даже слушает. Поэтому я просто стою и жду, когда он заговорит первым.

– Что, не доброе утро? – Он быстро целует меня в губы. Я автоматически напрягаюсь, но он шепчет: – Подыграй мне, Кейт.

– Доброе утро. Ты просто… застал меня врасплох. – Я одариваю его натянутой улыбкой и отстраняюсь, направляясь к комнате, где хранятся мои вещи. – Мне нужно переодеться для путешествия в Атенс.

– Не хочешь сначала взглянуть на мои записи?

– После того, как оденусь.

Закрывая дверь, я понимаю, что Кирнан, вероятно, пытается мне что-то сказать. Но сейчас было бы подозрительно передумать, поэтому я просто стягиваю джинсы и футболку. Костюм 1938 года висит в шкафу, там же, где я оставила его в прошлый раз. Я вижу незнакомый свитер, но я рада его найти, потому что сейчас октябрь и в этой хижине немного сквозит.

Когда я снимаю платье с вешалки, оно падает в сторону, и я понимаю, что в кармане лежит что-то тяжелое. Это пистолет. Я начинаю вытаскивать его, но тут же вспоминаю, как Кирнан предупреждал меня, когда мы тренировались, что пистолет всегда нужно класть на плоскую поверхность. Он сказал, что предохранитель этой модели не самый надежный, и были случаи, когда он срабатывал при падении. Если Кирнан спрятал его в моем кармане, несмотря на это предупреждение, мне, вероятно, нужно держать его подальше от чужих глаз.

Я надеваю простое приталенное платье и натягиваю свитер, длина которого позволяет мне спрятать в кармане пистолет. Я прячу свой телефон в единственное безопасное место, которое нашла во время этих поездок, – мой бюстгальтер. Не очень удобно, но вряд ли выпадет. Мои очки и шляпа-клош все еще лежат в комоде. Маскировка теперь бессмысленна, но Пруденс не знает, что я знаю, поэтому я заправляю волосы под шляпу и надеваю дурацкие очки на нос, прежде чем присоединиться к Кирнану. Он сидит за столом все в тех же джинсах и фланелевой рубашке, еще раз напоминая мне, что у мужчин-путешественников во времени все намного-намного проще.

Он пододвигает ко мне лист бумаги, лежащий на столе:

– Вот некоторые заметки, которые я сделал, наблюдая за стабильными точками в пансионе, где остановилась Делия.

На бумаге отмечено всего несколько основных пунктов, большинство из которых напоминают названия городов и улиц. Уоткинсвилл обведен в кружочек. Остальные зачеркнуты, но есть еще два, которые он и обвел кружочком, и зачеркнул.

– Я сузил список их отправлений, – говорит он странным официальным тоном. – Думал, что это может быть одно из вот этих мест, но я почти уверен, что это Уоткинсвилл или что-нибудь южнее, – он постукивает пальцем по слову «Уоткинсвилл», а затем скользит вниз, туда, где обведено кружком слово «Б. Лощина», а затем перечеркнуто. Чуть ниже – «Кольт – Спрингс-Роуд», – причем все это было зачеркнуто и только слово «Кольт» обведено кружком.

– Значит, отправляемся в Уоткинсвилл, – говорю я. – Ты знаешь, где он находится?

– Нет, но я знаю, что это маленький городок, и знаю дорогу, по которой они едут и на чем. Мы подождем, пока они не окажутся рядом с городом, а потом выедем и последуем за ними. Должно быть несложно. Как я уже говорил, мы просто тратили время впустую, пытаясь забрать ключи в Атенсе.

Он отчетливо акцентирует последнее предложение и смотрит прямо на меня.

Я смущенно улыбаюсь ему и говорю: «Хорошо», хотя не припомню, чтобы он когда-нибудь упоминал что-то подобное. Я поняла сообщение, которое он передавал через записи на бумаге, – Пру не знает ни о событиях в Божьей Лощине, ни о пистолете. Но я не совсем понимаю, что он имеет в виду, говоря об Атенсе.

– Ладно, тогда пойдем, – говорю я и направляюсь к двери.

– О, Кейт? – Он смотрит на меня, подняв брови, и выражение его лица слегка обеспокоенное. – Пикап в 1938 году.

– Верно. – Я одариваю его фальшивой глупой улыбкой и достаю свой ключ ХРОНОСа. – Сначала ты.

* * *

Богарт, Джорджия

11 августа 1938 года, 10:00

В хижине тепло и чувствуется запах кофе. Я оглядываюсь по сторонам и вижу, что ничего не изменилось, если не считать новой лампы в гостиной. На кухонном столе лежат только газета с заголовком «Рузвельт выступит в Университете Джорджии» и термос с надписью: «Холодное-горячее» на боку.

Кирнан постукивает указательным пальцем по газете:

– Группа Делии выедет из Атенса в половине одиннадцатого, во время речи Рузвельта. Машина Рузвельта проезжает Уоткинсвилл по пути на следующую речь, в Барнсвилл. Думаю, их цель – посмотреть на реакцию местных жителей. Машина Рузвельта может даже ненадолго остановиться там, точно не знаю.

Он протягивает мне термос и продолжает:

– Возможно, нам придется немного подождать. Я не отправлялся вперед, чтобы проверить точное время.