Меня он исцелил. И вывел из ужаса и смятения. Причем на мои слова благодарности только кивнул. Стал ли он свидетелем видений в моем мозгу и теперь, почти обезумевший, поражен немотой?

В любом случае императору он не соперник и поэтому скачет сейчас рядом с Йан Товис, хотя зачем ей нужен этот Насмешник, лейтенант не понимал.

Может, и ко мне она так же относится. Взяла с собой просто из милосердия. И скоро отправит на должность в моем родном городе. К жене и ребенку. Сумрак размышляет не как атри-преда – даже долг солдата не заставил ее доложить командованию то, что она узнала.

Впрочем, это не впервые. Чему же я удивляюсь? Она сдала Предел Фентов эдур? Без сражения – они просто открыли ворота.

«Ясно: она так любит эдур, что готова пойти с ними, принять командование над летерийцами на флоте». Таков был довод, сухой и насмешливый.

А правда, возможно, в том, что Йан Товис – трус.

Варату Тону не понравилась эта мысль. Он напомнил себе о сражениях, схватках на воде и на суше, в которых никогда – ни на мгновение – она не давала повода усомниться в своей храбрости.

И все же здесь, сейчас, она бежала из Летераса со своим отборным отрядом.

Потому что я подтвердил слова грала. Кроме того, встал бы я снова по своей воле рядом с Икарием? Нет – ни бок о бок, ни в одном городе и даже лучше ни на одном проклятом континенте. Значит, я тоже трус?

В той пещере был ребенок – странный, похожий даже не на человека, а на звереныша. И он сумел то, что не удавалось никому: остановил Икария, уняв его ярость и усмирив силу. Вряд ли такое может повториться. У защитников Первого Престола были союзники; Император В Золоте их лишен. Некому остановить Икария. Некому, кроме самого Рулада – что, конечно, не исключено.

Недостаток веры в нашего императора заставил нас выйти в путь.

Но что, если ни один не падет? Что, если Икарий будет убивать Рулада снова и снова? Десять раз, сотню… десять тысяч? Бесконечная череда схваток. Не увидим ли мы конец мира?

Икарий не может уступить. Рулад не захочет. И обоих накроет безумие.

Синецветье недостаточно далеко. И вообще безопасного места нет.

Был некто, кто понимал, что грядет. Варвар. Который скрывал тяжелым капюшоном лицо, находясь среди чужаков. Который поплевывал на ладони, чтобы пригладить волосы. Который встречал каждый рассвет перечнем проклятий всем, кто его обидел. А теперь я вижу его в своей голове, словно смотрю на брата.

Только мы с ним выжили. И вместе утащили Икария.

Мысли докатились до этого момента, до откровения, и Варат Тон почувствовал, как похолодело сердце в груди. Он пришпорил коня и поравнялся с командиром:

– Атри-преда…

Она посмотрела на него.

– Я должен вернуться.

– Предупредить их?

– Нет, командир.

– А как же семья, Варат Тон?

Он отвел взгляд:

– Я понял кое-что. Нигде не будет безопасно.

– Ясно. Так вы не хотите быть рядом со своими?

– Зная, что не смогу их спасти… – Варат покачал головой. – Грал и я, вместе… не знаю, может, и сделаем что-нибудь – если будем там.

– И вас не отговорить?

Он покачал головой.

– Хорошо. Странник вас благослови, Варат Тон.

– Он прав, – сказал Насмешник. – Я тоже должен вернуться.

Йан Товис тяжело вздохнула:

– Да будет так – знала ведь, что не стоит пытаться спасти никого, кроме себя… Простите. Благословляю вас обоих. Только при возможности пускайте лошадей шагом.

– Да, командир. Атри-преда… Спасибо.

– Что передать вашей жене?

– Ничего, командир.

Йан Товис кивнула.

Натянув поводья, Варат Тон свел коня с дороги. Монах последовал его примеру, только неуклюже. Лейтенант наблюдал за ним с улыбкой.

– В ваших краях нет лошадей?

– Мало. Кабал расположен в основном на архипелаге. Материковый участок – на довольно крутых утесах, весь берег – сплошные горы. Если есть лошади, то в качестве тягловой силы и на мясо.

Варат Тон промолчал.

Они ждали на обочине, пропуская колонну верховых солдат.

Странник меня побери, что я наделал?

Озеру конца-края не было. Трое гребли в нагруженной провизией лодке день и бо́льшую часть ночи, пока не застряли на мелководье. Не сумев найти пути в обход, мешки взвалили на плечи, лодку оставили и побрели по колено в мутной воде. Прошло еще полдня, а они волочили онемевшие ноги по холодному озеру – с самого рассвета глубина была всего по пояс, – пока не добрели до внезапного провала.

Трулл Сэнгар, шедший впереди, проверял копьем воду перед собой; теперь он мелкими шажочками двинулся в сторону, взбаламучивая тупым концом оружия серо-молочный ил вдоль края пропасти. Так он шел какое-то время под взглядами попутчиков.

– Не похоже на естественный провал, – сказал он наконец, возвращаясь к остальным. – Скос гладкий, ровный. – Пройдя мимо Онрака и Быстрого Бена, он продолжил тыкать копьем с другой стороны. – Все то же самое.

Чародей разразился замысловатой цепочкой проклятий на малазанском языке.

– Я могу подняться в воздух с помощью пути Серк – хотя сколько я продержусь, никто не знает. – Он бросил взгляд на Онрака. – А ты просто в ил уйдешь, проклятый т’лан имасс.

– Остаюсь я. – Трулл пожал плечами. – Поплыву. К тому же впереди должно продолжаться мелководье. Мы уже давно идем по неестественно ровному дну. Представьте, что мы находимся на какой-то затопленной площади, а обрыв – берег канала. Тогда я скоро доплыву до противоположного берега.

– Площадь? – Быстрый Бен поморщился. – Трулл, если это площадь, то размером с город-государство.

Онрак отозвался:

– Такую конструкцию, чародей, ты найдешь на юго-восточном полуострове Стратема. К’чейн че’малли. Там происходили ритуальные войны – пока все ритуалы не забросили.

– Ты говоришь про восстание короткохвостых?

Трулл вполголоса выругался:

– Терпеть не могу, когда всем известно больше, чем мне. – Он фыркнул. – Впрочем, я иду в компании мага и немертвого; стоит ли удивляться, что в сравнении с ними я щенок?

– Щенок? – Шейные позвонки Онрака громко хрустнули, когда он повернулся к тисте эдур. – Трулл Сэнгар, ты – Рыцарь Тени.

Быстрый Бен как будто подавился.

Перекрывая внезапный приступ кашля у чародея, Трулл выкрикнул:

– Я – кто? Это идея Котильона? Проклятый выскочка…