В Прибалтике до сих пор считается, что Латвия, Литва и Эстония — это некие потерянные представители западноевропейской цивилизации, которые по историческому недоразумению оказались в руках Российской империи, а затем и в составе Советского Союза.

Со второй половины 80-х годов в Грузии с особой силой развернулось национальное движение. Все смелее и громче с улиц звучали демократические лозунги, открыто формировались оппозиционные политические группы и организации, в крупных городах не прекращались митинги.

В течение всего дня 6 апреля 1989 года к центру Тбилиси стягивались люди — планировалось проведение несанкционированного митинга. 10 тысяч человек собрались в сердце столицы, требуя восстановить независимость Грузии. Вскоре к митингующим присоединился один из лидеров оппозиции, диссидент и будущий президент республики Звиад Гамсахурдиа. Не всех собравшихся объединяли исключительно мирные намерения: у многих в толпе нашлись металлические прутья, цепи и камни.

Было очевидно, что местные власти не в состоянии справиться со сложившейся ситуацией, и потому бомбардируют Кремль срочными телеграммами. ЦК КПСС в спешке проводит серию совещаний, по итогу которой было решено ввести в Тбилиси внутренние войска и десантников. Генеральный секретарь М. С. Горбачев, по его словам, ни в одном совещании не участвовал, никаких решений не принимал и приказов не отдавал.

Звиад Гамсахурдия

Вскоре в столицу Грузии прибыли российские войска: по улицам катились тяжелые бронетранспортеры, в воздухе кружили вертолеты. Считалось, что один лишь вид военной техники должен был остудить горячие головы и вразумить митингующих, однако случилось обратное. К центру города устремлялись все новые и новые демонстранты, главным образом женщины и студенты. Тем временем собравшимся фактически отрезали пути отхода. Местные жители пригнали груженные бетонными плитами машины и спустили им колеса, перекрыв все выходы с проспекта Руставели — центральной магистрали Тбилиси, на которой и проходил митинг. Всего через несколько часов это обстоятельство сыграло в судьбе собравшихся людей роковую роль.

Ночью 9 апреля военные обратились к митингующим с требованием разойтись, Католикос — патриарх Грузии Илия Второй выступил с речью, призывая демонстрантов к благоразумию. Но лидеры оппозиции упорно просят своих сторонников не уходить. Площадь погрузилась в звенящую тишину на долгие семь минут, демонстранты в томительном ожидании опустились на асфальт.

В четыре утра бронетранспортеры вышли к Дому правительства, и народ в ужасе бросился по сторонам. Солдаты начали теснить митингующих, стараясь по возможности не применять насилие, но в толпе нашлись лихие смельчаки, которые всячески провоцировали военных на более агрессивные действия. Молодые митингующие с длинными арматурами, заточенными с одного края, пытались ударить своими заостренными пиками находившихся поблизости солдат и офицеров. В ответ войска пустили в ход резиновые палки и слезоточивый газ «Черемуха». На охваченной хаосом площади повсюду разгорелись драки и потасовки. Люди в панике пытались вырваться из неразберихи, но все выходы оказались перекрыты. В то утро «кровавого воскресенья», как его называют в Грузии, погибло 19 человек.

Власти Грузии заявляют, что были категорически против использования военной силы для усмирения демонстрантов, но на них оказала давление Москва. Однако альтернативного решения грузинские политики не предложили, и никто из руководства республики даже не попытался встретиться с лидерами оппозиции. Гамсахурдиа, в свою очередь, призывал своих сторонников оставаться на площади. По-видимому, уже тогда лидеры национального фронта Грузии сознательно шли на конфронтацию.

Власти Грузии заявляют, что были категорически против использования военной силы для усмирения демонстрантов, но на них оказала давление Москва.

«Ночь саперных лопаток» — так стали называть события 9 апреля. Анатолий Собчак руководил комиссией Верховного Совета, которая расследовала ужасающий инцидент в Тбилиси и сделала акцент именно на применении военными саперных лопаток. Впрочем, акты экспертизы, проведенной сразу после трагедии, говорят о том, что смерть большинства несчастных жертв наступила в результате асфиксии: их попросту раздавила толпа.

Именно тогда в средства массовой информации прочно вошел штамп, будто демократию в Грузии забили саперными лопатками. Кремль не стал проводить детальный разбор ситуации и по факту обвинил во всем российских военных, осудив данную акцию. После такого признания Центра у противников Москвы в Тбилиси были развязаны руки. Грузия стала медленно, но верно выходить из подчинения СССР и Горбачева, давая тем самым один из решающих толчков к развалу Советского Союза.

В Грузии стремительно набирал популярность лидер оппозиции Звиад Гамсахурдиа. Ярый националист, он сделал своим жизненным кредо слова: «Грузия для грузин». Малые народы, в первую очередь осетины и абхазы, вскоре осознали, что им грозит ассимиляция или даже уничтожение. На одном из митингов Гамсахурдиа заявил: «Мы убедим осетин смириться. Осетинский народ — мусор, который надо вымести через Рокский тоннель. Мы пойдем по Осетии, и пусть осетины либо покорятся и станут грузинами, либо, если они так любят русских, уходят из Грузии в Россию».

Именно тогда в средства массовой информации прочно вошел штамп, будто демократию в Грузии забили саперными лопатками.

Корни грузино-осетинского конфликта уходят вглубь ХХ столетия. Кажется, будто взаимной ненавистью здесь пропитан сам воздух. В Осетии часто вспоминают 20-е годы прошлого века — времена грузинского меньшевизма, когда тысячи жителей стали жертвами политических амбиций руководителей Грузии. Тогда все население Южной Осетии было изгнано с исторической родины, при этом жизни лишились более 18 тысяч осетин. Фактически уже тогда был реализован скандальный лозунг грузинских радикалов-националистов: «Грузия для грузин».

В императорской России Осетия была единой и даже добровольно вошла в ее состав в 1774 году, на 25 лет раньше Грузии. Однако с приходом большевиков единая Осетия была словно раскроена по живому: север отошел России, а юг — Грузии. Возможно, строители счастливого коммунистического завтра были уверены, что в новой жизни не будет места национальной вражде, но разделение Осетии оказалось миной замедленного действия. В условиях перестройки и хаоса, что за ней последовал, мина эта была немедленно приведена в действие.

Миной замедленного действия, как оказалось, был и сам советский принцип национально-территориального деления государства. Он жестко связывал нацию с землей, что при реальном смешении народов неизбежно приводило к делению на хозяев и гостей. Получается, хозяин — тот народ, чьим именем названа территория, гости — все остальные. Поскольку все границы считались более или менее условными, острые распри между народами оказались неотвратимы, что не раз уже доказано войнами на всем постсоветском пространстве.