Против решений общеобластного съезда выступали немногочисленные радикально настроенные делегаты как от казачества, так и от крестьян, высказавшиеся за передачу власти Советам. К концу первого дня работы II общеобластного съезда образовалась его левая часть, на отдельном заседании членов которой принимается резолюция с требованием передачи всей власти в области в руки местных Советов и избирается Кубанский областной революционный Совет в составе 16 человек. Ему поручалось усилить работу против контрреволюции и ускорить организацию Красной гвардии [226].

Против предложений представителей правящих структур все решительнее выступили и делегаты рады из числа казаков-фронтовиков. При этом они сильно критиковали действия войскового атамана и правительства. На одном из заседаний разногласия между фронтовиками и остальными членами рады достигли такой остроты и накала, что все краевое правительство, войсковой атаман и даже вновь образованная Законодательная рада в порыве отчаяния подали в отставку [227]. И хотя после того как разгоревшиеся страсти несколько улеглись и все заявления об отставках были взяты обратно, обстановка в зале заседания продолжала оставаться достаточно накаленной. Происшедший инцидент свидетельствовал о значительных расхождениях в оценке текущих политических событий между фронтовиками и правящими кругами.

Разногласия, возникавшие в казачьей среде во всех войсках, не являлись следствием случайного стечения обстоятельств или конфликта между различными поколениями казаков, как это пыталась представить официальная идеология, а впоследствии и многие белоэмигранты [228]. В значительной мере они были объективно закономерными, поскольку непосредственно вытекали из целого комплекса острейших внутриполитических, этнических, социальных и экономических противоречий как в целом по стране, так и непосредственно внутри казачьих областей и их населения. Конечно, конфликт между представителями станичного казачества старших возрастов («стариками» или «отцами») и более молодыми казаками-фронтовиками («молодежью» или «детьми») действительно имел место. Во многом он объяснялся различиями в политических взглядах и настроениях более консервативных и устойчивых категорий пожилого казачества и казаков призывных возрастов, полностью хлебнувших фронтового лиха и испытавших сильное воздействие разного рода революционной агитации. Это отмечали и современники. Хорошо знавший сложившуюся ситуацию и настроения казачества М.П. Богаевский, например, причину конфликта между «отцами» и «детьми» усматривал в разнице их политического горизонта. По его словам, «фронтовики уже многое видели и слышали, многое пережили за длинную войну и потому ищут новых путей; отцы же, сидя дома, держались привычного образа жизни и мысли» [229]. К.П. Каклюгин считал разделение казачества на два лагеря – «стариков» и «молодежь-фронтовиков» – широким обобщением. Он очень верно отмечал, что в отдельности каждая группа не представляла однородной массы, в каждой из них были свои течения, своя борьба, своя трагедия [230]. В среде станичного казачества, по его мнению, доминировали спокойные, уравновешенные элементы с консервативным настроем. Но и там была оппозиция «с большой левизной», с радикальными и бурными настроениями, со склонностью воспринимать и кое-что от социалистических идей. Он говорил, что примерно такая же картина наблюдалась и у фронтовиков. Среди них были те, кто стоял на «казачьей платформе», полностью был верен казачьим традициям и программе, но были и те, кто видел в большевизме «народное движение» и не считал возможным идти против народа. К.П. Каклюгин заключал, что «в общем фронтовое казачество, не разрывая связей со стариками, с казачьей платформой, все же не находило в себе силы вступить в вооруженную борьбу с большевиками, сохраняло нейтралитет» [231].

Примечательно, что впоследствии так называемую теорию конфликта «отцов» и «детей» восприняли и активно развивали и многие зарубежные исследователи, такие, как Д. Футмэн, Р. Лонгуорт, П. Кинез [232]. Некоторые из них усматривали в данном конфликте чуть ли не определяющее значение для исхода противостояния. Так, английский исследователь Р. Лаккет считал, что именно в обстановке этого конфликта массы казаков поддались большевистской агитации и отказались защищать самостоятельность своих областей [233]. В то же время практически никто из названных зарубежных авторов не указал на тот факт, что изначально данную теорию обосновали, сформулировали и развили казачьи лидеры и идеологи, а затем и казачьи белоэмигрантские деятели и исследователи. Хотя сам факт заимствования ее зарубежными авторами не вызывает сомнений.

Конечно же к концу 1917 года политические взгляды и оценки, а отчасти даже и общее мировоззрение казаков-фронтовиков («молодежи», «детей») и более старших по возрасту станичных казаков («стариков», «отцов») уже весьма существенно различались. Но сводить все имевшиеся многочисленные и разноплановые проблемы и противоречия, достаточно отчетливо обозначившиеся в казачьей среде, только к конфликту между поколениями вряд ли правомерно. С одной стороны, это очевидная гиперболизация одного, пусть и немаловажного, фактора, а с другой, явное упрощение сущности рассматриваемых проблем.

В период с 7 по 22 декабря работал II войсковой круг Оренбургского казачьего войска. Открывая его заседания, атаман А.И. Дутов подверг резкой критике большевиков и заявил о непризнании войсковым правительством СНК. Большинство депутатов круга, несмотря на возражения некоторых представителей фронтовиков, одобрило предложенный местным Комитом спасения Родины и революции проект образования особого Оренбургского военного округа и реализации ряда чрезвычайных мероприятий [234]. По ходу работы круга нарастала оппозиционность части его депутатов, главным образом казаков-фронтовиков, по отношению к атаману и правительству. Сложилась даже оппозиционная группа, насчитывающая 25 депутатов во главе с радикально настроенным Т.И. Седельниковым. Его активными членами также являлись подъесаул И.Д. Каширин, казаки Шеметов и Федоринов [235]. На одном из заседаний они выступили с весьма категорическими заявлениями в адрес атамана и заявили о недоверии ему [236]. А Седельников внес предложение о переизбрании атамана и правительства и образовании Малого войскового круга, к которому «на определенных началах и в известных пределах» должны были перейти права и полномочия войскового круга [237]. Большинство депутатов поддержало идею об избрании из своего состава Малого круга в качестве постоянно действующего законодательного и распорядительного органа. В принятой резолюции круга по вопросу о центральной и местной власти наряду с заявлением о том, что до Учредительного собрания вся власть на войсковой территории принадлежит исключительно кругу, в третьем пункте говорилось об образовании Малого круга, который должен был осуществлять распорядительную власть во время перерывов сессий основного войскового круга [238]. В состав этого Малого круга было избрано 9 наиболее авторитетных депутатов [239]. По мнению некоторых исследователей, в результате принятия данного решения оппозиции удалось поставить атамана Дутова и войсковое правительство под контроль Малого круга [240]. Мы считаем это утверждение недостаточно обоснованным. Малый круг был избран не столько для контроля над атаманом и правительством, сколько для их поддержки высшим органом казачьего управления. Это подтверждали и очевидцы. Так, бывший заместителем председателя правительства и помощником атамана полковник И.Г. Акулинин отмечал, что, поскольку войсковой круг никакой реальной силы в распоряжение Дутова не дал, то «он выделил из своего состава, в помощь войсковому правительству Малый круг (в числе 9 членов), который вскоре из-за событий на фронте самораспустился» [241]. Конечно, И.Г. Акулинин по известным причинам не склонен был преувеличивать роль оппозиции. По нашему мнению, образование Малого круга было сделано и для поддержки правительства и одновременно стало следствием определенного компромисса между кругом, правительством и оппозицией.