– Таня, – представил меня Видмантас, – наш новый товарищ, человек с уникальными способностями.

–Санжар, – кивнул головой старший.

– Анатолий, – улыбнулся блондин, – для друзей можно Толя.

Школьник продолжал сидеть, не двигаясь.

– Игорь, – представил его Санжар, – а чтоб не путать с вашим Мастером – Игорь маленький.

Голос у него был вкрадчивый, но не внушающий опасений, спокойный голос уверенного в себе человека. Я уселась за спиной Вирги и принялась наблюдать, в новой компании я всегда стараюсь спрятаться и, не торопясь, разобраться в обстановке.

На ковре стоял уже знакомый поднос, но закуска на сей раз была иная: круглые, начинающие черстветь лепешки, дешевые конфеты, в основном карамельки в ярких обертках, большой кусок халвы в грубой оберточной бумаге и несколько бутылок водки.

– Ребята вернулись от Мирзы, – шепнула Вирга, щекоча волосами мою щеку, – рассказывают. Водку и закуску Мирза послал для друзей, угощайся.

Я оторвала кусочек лепешки и взяла несколько кусочков халвы.

– Так не годится. – Санжар наполнил до краев рюмку и протянул ее мне. – За друзей.

Деваться было некуда, я выпила и, задыхаясь, сжевала хлеб вместе с халвой. Водка обожгла горло, туго ударила в голову, по телу начали расплываться волны тепла.

– Это не просто водка, – шепнула Вирга. – Видела, как он наливал? Везучая ты, Танюшка, все тебя выделяют.

– Когда они приехали в Москву, – продолжил Санжар, – то прямо на вокзале Мирза подошел к милиционеру и указал на Абая:

– Опасный человек. Проверьте у него документы.

Абай за паспортом, а паспорта-то и нет. Уже потом выяснилось, его Мирза потихоньку вытащил из кармана, пока Абай спал. Ну и повлекли, болезного, в отделение, и давай шерстить, не спекулянт ли, не травку ли везет, и кто такой вообще есть. Абай поначалу пытался объяснять, я мол, ученый, из лаборатории по изучению человека АН СССР, менты, понятное дело, в смех.

– Или, – говорят, – сам колись, голубчик, или мы тебя колоть начнем. Тогда не жалуйся.

Уж не знаю, как, но выпросил Абай у сержантов разрешение по телефону позвонить и набрал Сенкевича, из «Клуба кинопутешественников». Тот сразу примчался, менты чуть не смирно встали, человек-то известный, каждую неделю по телевизору показывают. Короче, отмазал Сенкевич Абая.

Приехал Абай на квартиру к друзьям, а там, о чудо, Мирза чаи гоняет. Народу понабежало, сидят по стеночкам, ловят каждое слово.

– Заходи, – говорит Мирза, – дорогой ученик, расскажи, поведай, как тебя в советской милиции привечали.

Абай молчит, онемевший, а потом спрашивает:

–Ты зачем меня ментам сдал? Знаешь, чем это могло кончиться?

Санжар умолк, выдерживая паузу. Все замерли, ожидая окончания рассказа. Концовка обещала быть эффектной.

– Ты же учиться хотел, – торжественно повторил Санжар слова Мирзабая. – Я и учу. А сейчас снимай штаны и покажи дамам свою голую задницу.

Видмантас восхищено замотал головой.

– И начался, – продолжил Санжар, – хороший день Помпеи. Представляете: умница, деликатнейший человек Абай, сморкаться в другую комнату выходит, голоса не повысит, а тут прилюдно задницу показывать. Несколько секунд он колебался, да тут Мирза рявкнет:

– Скидавай портки, да рубашку задери, чтоб яйца выкатились.

Санжар снова замолк. Работал он театрально, но эффектно. Минута прошла в напряженном молчании. Первым не выдержал Андрэ.

– И снял?

–А кто бы не снял? – хохотнул Санжар. – После трех дней в общем вагоне из Бируни в Москву знаете, какой от него дух пошел! А Мирза не успокаивается. Подзывает к себе хозяйку дома и говорит:

– Абай мой лучший ученик, настоящий Мастер. Достоин, чтобы ему не только руки, задницу целовали. Иди поцелуй.

Хозяйка мнется, гости в напряжении, в общем – немая сцена.

– И поцеловала? – сорвалась Вилия.

– Как миленькая. За ней и другие приложились. В общем, комплексы летели во все стороны, только успевай уворачиваться.

– Круто, – опять повертел головой Видмантас. – Ох, круто.

Не знаю, как бы я отреагировала на эту историю всего месяц назад, но тогда, после долгих разговоров о зеркале для ученика, которое представляет собой Мастер, я начала искать в рассказе Санжара глубинный смысл.

«Наверное, – думала я, – Мирза увидел перед собой зажатых, закрепощенных людей, до самой макушки набитых всевозможными „табу“ и „вето“, не могущих не только взглянуть на себя со стороны, но вообще не способных ни на какое другое действие, кроме наработанных условных реакций.

Интересно, а чем бы я ответила на подобное предложение, стала бы целовать задницу Абая или, отказавшись, нарвалась бы на более жесткую раскрутку? Могли бы выгнать, но уходить бы не хотелось, никак не хотелось».

– Танюша, – прервал мои размышления голос Видмантаса, – о чем задумалась?

–Девушка думает о волосатой заднице Мастера, – ответил за меня Санжар. – Абай же чучмек и Мирза тоже. Дикие, примитивные чучмеки, в бане не моются, Пушкина не читали.

«Ну вот, – подумала я, – пошла раскрутка, держись, учительница русского языка».

–Ты зачем про Мастера так плохо думаешь, – вдруг вскинулся Игорь. – Дрянь, дешевка базарная, кто тебя сюда звал, пошла вон сука! – Он угрожающе подался в мою сторону.– Брысь, мымра плоская, кому сказано, поднимайся и катись!

Я посмотрела на Видмантаса, потом на Андрэ. Они сидели с напряженными лицами, делая вид, будто все происходящее к ним не относится.

– Молодой человек, – сказала я, стараясь удерживать ровный тон. – Если вас в детстве не научили, что грубить незнакомым людям неучтиво, то мне придется взять этот труд на себя. Все-таки, по профессии я учительница...

Подхватив со стола пустой стакан, я начала наполнять его водкой. Все присутствующие зачарованно смотрели на меня, а у школьника даже рот приоткрылся от удивления. Налив до самого края, я спокойно поставила бутылку на стол, а стакан протянула Игорю. Пока он соображал, как отреагировать, я резким толчком выплеснула водку прямо в его широко раскрытые глаза.

Мальчишка заверещал и свалился на пол. Толик рванулся, было, ко мне, но, осаженный рукой Санжара, остался сидеть, злобно посматривая в мою сторону.

– Наш человек, – произнес Санжар. – Действительно, самородок.

Вставлю золотые зубы и женюсь.

Все заулыбались, Игорь поднялся с пола и, вытирая глаза, опять уставился в пространство, Толик совсем обмяк, а Вирга, прижавшись ко мне плечом, ласково потерлась, словно большая кошка.

Потом разговор неловко рассыпался, мы бестолково обменивались пустыми, ничего не значащими фразами, пока Видмантас не перехватил инициативу. Спустя несколько минут Толик, Вилия, Вирга и я оказались в комнатке на чердаке.