– Сохранить прежние отношения у нас бы не получилось. А ничего другого я бы не допустила… то есть…

– Я понял, – неожиданно спокойно отозвался Карриан. – Но не сразу. Сперва только слушал печать. Много думал. А как только появилась возможность получить ответы на вопросы, которые так долго не давали мне покоя, я немедленно поехал в Карраг. Мне нужно было понять, как моя тень вообще сумела активировать заклятье на обручальных кольцах. Почему ошиблась магия первого императора. Как вышло, что даже Тизар не распознал эту чудовищную ложь. И почему, если моя тень действительно была верна… если она целых три года сражалась бок о бок со мной, не раз рискуя при этом жизнью… то почему в конце концов она попыталась меня убить? Зачем, если все это время она защищала меня не под действием печати, а добровольно? И по какой причине, если она в действительности не желала мне зла, посмела так жестоко меня обмануть?

Я снова уронила взгляд.

Все правильно: если бы не Тизар, император или по-настоящему сошел бы с ума, или же умер, не сумев выдержать той боли, которую испытал по моей вине. Сгореть в буквальном смысле заживо, а перед этим пережить все то, что довелось вынести мне… никому бы этого не пожелала.

– Но больше всего, – так же ровно сообщил его величество, приподняв мое лицо и заставив посмотреть прямо, – мне хотелось выяснить: а что еще моя тень посмела скрыть от меня перед уходом? И не напрасно ли мне в последние годы казалось, что она чего-то не договаривает?

Мы снова помолчали. Мне было мучительно стыдно за все, что между нами произошло. Но и рассказать ему я тогда не могла.

– Знаешь, я долго гадал, какой будет твоя реакция, когда мы все-таки встретимся, – задумчиво обронил император. – Будешь ли ты пытаться меня убить? Начнешь ли оправдываться? Что-то требовать? Доказывать? Пытаться изворачиваться или снова лгать?

Я горько усмехнулась.

– Зачем?

– Мне казалось, что это естественно для человека, который совершил осмысленное покушение на императора, – вздохнул он. – Но ты сделала лишь то, что считала правильным… для меня. И, как обычно, не соизволила поинтересоваться моим мнением.

– А ты бы смог услышать? – тихо спросила я. – Смог бы принять обо мне такую правду? Тогда?

Его величество дернул щекой.

– Не уверен. Но твой испуг был абсолютно искренним. А мне, признаться, стало неприятно от мысли, что ты так же искренне ждешь, когда я попытаюсь от тебя избавиться.

– Ты разве не хотел?

– Нет, – качнул головой император. – За что тебя убивать, если ты даже не понимала, чем именно мог закончиться наш разрыв? Когда мне стало ясно, что это было не со зла, я подумал, что, наверное, выбрал неправильный тон для последнего разговора. И слишком поздно сообразил, что напрасно нагнетал обстановку. Ведь если ты изначально не хотела моей смерти, то понимание того, что это почти удалось, должно было тебя убить… собственно, так оно и получилось.

Карриан тяжело вздохнул.

– К счастью, я успел заметить, в какой стороне скрылся твой экипаж. Догнал. Нашел тебя уже умирающей. И именно тогда ты впервые со мной заговорила. Не вслух, нет. Я наконец-то смог услышать твои мысли.

У меня екнуло сердце.

– На мне ведь не было перстня, Кар…

– Но я все равно услышал, – тихо возразил император. – И испытал массу самых разных эмоций, когда понял, что голос, звучащий в моей голове, на самом деле… женский.

– Ч-что?! – судорожно вздохнула я, непроизвольно прижав ладонь ко рту.

Мать моя волчица! Неужели у моего сумбурного монолога был свидетель?! И все, о чем я тогда думала, о чем сожалела, стало известно Кару?! Мои мысли, чувства…

Но КАК?!

Хотя мне в свое время что-то такое говорили про дарру и их хозяев. Но я не думала, что у меня получится докричаться до императора вот так просто, на одном только неистовом желании. И уж тем более не думала, что он захочет услышать.

Однако если даже и так, то возникает еще один вопрос: интересно, а Мисса тоже воспринимала мой голос как женский? Когда мы общались мысленно, девчонке было всего семь. Юная, совсем еще неопытная дарру, которая ничего толком не понимала в жизни… Могла ли она перепутать? Хорошо, допустим. Ей ведь с самого начала показалось, что у меня очень уж странный для мальчика голос. Ну а что же Валья? Она-то не была малявкой. Но с учетом того, что у меня из-за влияния храмового перстня активно начала разрушаться первая печать, и это, в свою очередь, изрядно замедлило развитие физического тела… причем настолько, что в шестнадцать лет даже не начал толком ломаться голос… с учетом того, что мысленно я разговаривала с ней только после того, как бедняжка потеряла зрение…

Я порылась в памяти, воскрешая тот непростой разговор, и была вынуждена признать, что ошибка вполне возможна.

– Да, – подтвердил мои сумбурные мысли Карриан. – Мне тоже стало не по себе, когда я тебя услышал. Но когда это произошло, то многие вещи, которые были непонятны раньше, неожиданно встали на свои места. Поведение перстней, твои поступки, все те эмоции и мои собственные ощущения, которые не всегда соответствовали тому, что я видел. Порой казалось: внутри тебя живет кто-то еще. Кто-то другой, гораздо старше и мудрее. Тот, кого моя упрямая тень годами прятала ото всех. Даже от меня и даже оказавшись на пороге смерти. Словно «Мар» – это была всего лишь ширма, маска, которую я едва не принял за твое настоящее лицо. И вот когда я услышал голос… не знаю, Мари. Наверное, это и впрямь было безумием, но во время мысленного контакта нельзя обмануть. Нельзя предать. Все, что ты тогда почувствовала, передавалось мне, как если бы связь между нами никуда не делась. Все, что ты говорила. Все, о чем думала. Я не знал, чему верить: тому, что вижу, или тому, что должен был увидеть с самого начала. Но одна мысль о том, что все эти годы со мной могла быть не просто тень…

Карриан внимательно на меня посмотрел.

– Я должен был в этом убедиться. Должен был попробовать, понимаешь? Магия первого императора не способна на обман. Мое ощущение тебя тоже не соответствовало действительности. Да, это казалось диким, чтобы кто-то из вас смог обхитрить и Тизара, и мастера-тень, и самого императора… Но мы через это уже проходили. Однажды девушка-дарру уже сумела всех обмануть, хотя это считалось невозможным. Но раз смогла она, то почему этого не могла сделать другая? Если Лоэнир аль Ру изобрел один амулет иллюзий, то почему этого не мог сделать кто-то еще? Быть может, это не совсем иллюзия. Какое-то другое, более сложное заклинание. Но сам факт того, что это стало возможным, помог мне принять правильное решение. Я был уверен, что на этот раз не ошибся. Потому что только это объясняло абсолютно все. Чужое тело, чужая душа… и я решил выбрать душу, а не тело, Мари. А когда Тизар сказал, что, оказывается, все эти годы моя личная тень… тот Мар, которого я едва не убил за одно только подозрение… что его с рождения днем и ночью ломало поганое заклятие, заставив считать себя тем, кем он не должен был стать ни при каких обстоятельствах….