Отец закрыл холодильник и повернулся к ней.

– Вижу, ты уже все продумала.

– Да.

Грейс врала. На самом деле она на эту тему даже не задумывалась. Слово «Хотчкисс» как-то само собой сорвалось с языка.

– Здесь у тебя даже друзей нет.

Грейс направилась к тому самому ящику, где лежала уже наполовину опустевшая пачка сигарет, и достала открывалку. Потянулась за бутылкой красного вина на верхней полке.

Ну, и что она должна была на это ответить? Что ни один из друзей и знакомых из «прошлого», как иронически называла этот период Грейс, даже не попытался узнать, где она и что с ней? И это была чистая правда. Когда Грейс просматривала список пропущенных звонков на мобильном телефоне с отключенным звуком, ни одного знакомого номера не было. Сплошь репортеры и полицейские. А еще – Сарабет и Мод.

Грейс только сейчас полностью осознала, что друзей у нее не было.

– Можно подумать, в Нью-Йорке их были целые толпы, – наконец проговорила она.

Отец печально кивнул. Наблюдая за ним, Грейс решила, что он неправильно понял – решил, что все отвернулись от нее, когда разразился скандал. Но Грейс имела в виду, что растеряла друзей еще задолго до этого. Теперь она это ясно понимала.

– Кстати, звонила Вита, – проговорил отец таким небрежным тоном, будто речь шла о чем-то обыденном. – Я ей сказал, что ты здесь. Она сейчас живет где-то в Беркшире. Кажется, говорила, где конкретно, но я забыл. Она тебе не звонила?

У Грейс перехватило дыхание. Она сразу повернулась к старому настенному телефону. Сколько раз он звонил, пока она не выдернула его из розетки? А тот единственный раз, когда Грейс сняла трубку? Голос был женский. Грейс решила, что звонит какая-нибудь журналистка, но вдруг она ошиблась? Когда Грейс воткнула штопор в пробку, рука слегка дрожала.

– Дай мне, – сказал отец, забирая у нее бутылку. – Ну так что, не звонила Вита?

Грейс пожала плечами. Она до сих пор не могла поверить, что подруга вышла на связь.

– Я сказал, что очень рад снова услышать ее голос. По-моему, она очень за тебя беспокоится.

Пусть встанет в очередь, подумала Грейс, глядя, как отец разливает вино по бокалам. Впрочем, из людей, которые за нее беспокоятся, полноценной очереди не получилось бы – их было слишком мало. И вообще, очень некрасиво со стороны Виты без объяснения причин и предупреждения обрывать их дружбу, но еще хуже было то, что она надумала объявиться именно сейчас.

– Понятно, – произнесла Грейс, взяв в руку бокал. Вино было чуть горьковато, зато мгновенно произвело нужный эффект.

– Вита обмолвилась, что работает в каком-то реабилитационном центре. Подробности не спрашивал. Она что, тоже психологом стала?

«Откуда я знаю?» – подумала Грейс. Но сказала:

– По крайней мере, училась на психолога. Только это было давно, а чем она сейчас занимается, я, если честно, не в курсе.

– Может быть, сумеете восстановить старую дружбу. Иногда так бывает. Когда умерла твоя мама, мне начали звонить люди, о которых я уже много лет как думать забыл. Например, Лоуренс Давидофф. Помнишь его?

Грейс кивнула и отпила еще глоток вина, за который была вознаграждена приятным согревающим ощущением внутри.

– И Дональд Ньюман… Мы с ним вместе были в Корее… Представляешь, все эти годы жили в пяти кварталах друг от друга, но ни разу не встретились. Между прочим, это он познакомил меня с Евой.

Грейс вскинула голову:

– Правда?

– У Дональда жена риелтор. Ева с Лестером обращались к ней, когда покупали квартиру на Семьдесят третьей улице. Поэтому, после того как умерла твоя мама, Дональд решил нас свести.

Грейс хотела спросить: «И как скоро он надумал это сделать?» Эту подробность отец обычно предпочитал обходить молчанием.

– Спасибо за идею, но не нуждаюсь в том, чтобы подруги сводили меня с новыми мужчинами.

– По-моему, у Виты ничего подобного и в мыслях не было. Как я уже сказал, голос у нее был очень встревоженный. Если бы что-то подобное случилось с ней, ты, я думаю, тоже принялась бы ее разыскивать, чтобы узнать, не нужна ли помощь.

Грейс, отнюдь не разделявшая папиной уверенности, сочла за лучшее промолчать. Просто подошла к посудному шкафчику и принялась доставать тарелки. Потом столовое серебро и салфетки. Затем вернулась к холодильнику, чтобы узнать, что сегодня на ужин.

Отец и впрямь привез всего понемногу. Джемы, сыры и пластиковые контейнеры из «Забара», тонкий багет, пакет с багелями и ломтики ржаного хлеба. А рядом с холодильником лежали плитки деликатесного шоколада – того самого, который продавался в «Забаре» на кассе.

– Ничего себе! – восхитилась Грейс, разворачивая кусочки лосося в два дюйма толщиной, обернутые прозрачной бумагой. – Какая прелесть. Спасибо большое.

– Не стоит благодарности. – Отец положил руку Грейс на плечо и встал рядом с ней, заглядывая в холодильник. – Надеюсь, хватит?

– Для чего? Чтобы накормить всю округу? Думаю, да. Впрочем, «вся округа» сейчас состоит из нас с Генри и мужчины, который живет в каменном коттедже.

– В котором? Том, что с другой стороны?

– Да.

Отец улыбнулся:

– Это где жили те самые мальчишки, любители водных лыж?

– Да. Один из них вырос и стал преподавателем в колледже. Говорит, взял академический отпуск, чтобы поработать над книгой.

– Разве их коттедж приспособлен к зимовке? – нахмурился отец.

– Вряд ли. Кстати, мне он задавал тот же вопрос. Но ничего, как-нибудь справимся. Главное – продержаться до конца января, а потом должно потеплеть. А если будет совсем невмоготу, переедем в мотель.

Отца ответ Грейс, кажется, не удовлетворил. Он стоял и смотрел, как она выкладывает сыр на разделочную доску. Грейс налила суп в кастрюлю из нержавеющей стали и поставила разогреваться.

– Не нравится мне, что вы живете в таких условиях, – серьезным тоном произнес отец, будто высказывал мнение по очень важному вопросу.

«Можно подумать, нам тут очень нравится», – едва не рассмеялась Грейс. Но при мысли о доме и прежней жизни ее всякий раз охватывало беспокойство. Здесь, конечно, полная глушь, да и мороз не радует, но вернуться сейчас Грейс была просто не в состоянии.

– А что будешь делать, когда выйдет книга? – спросил отец. – Тогда тебе уж точно придется ехать в Нью-Йорк. У тебя же будут брать интервью и все в таком духе. Ты ведь, кажется, говорила, что тебя пригласили выступить на телевидении?

Грейс замерла и подняла глаза.

– Отец, – осторожно произнесла она, – теперь со всем этим ничего не получится.

Вид у него был потрясенный. Он напряженно выпрямился во весь рост и посмотрел ей в глаза. Только сейчас Грейс заметила, сколько морщин у него на лице и как обвисла его кожа.