Дом кончился, Чумп переступил на крышу второго, за ним был третий, а потом линия бараков кончилась, пересеченная довольно широкой, не одолеть с прыжка, улицей, и гоблин остановился на краю, присел и огляделся. Эта новая улица в нескольких местах озарена была приткнутыми на столбах факелами. Тишь да гладь! Боязливый может перебегать от факела к факелу, вроде как и на свету всю дорогу, а кому лишнего внимания не надо — тот и между ними проскользнет, ибо нигде тьма не густа так, как между двумя источниками света. Стражи не видно; впрочем, не исключено, что один-два отряда, несущие патрульную службу, сейчас просто на другой стороне. А башня, в которой горит магический свет — там, в глубине, и что характерно — вокруг нее виден теперь ряд построек вполне приличных гоблинскому городу. Стало быть, административно-управленческий центр Хундертауэра гномы перестраивать под себя не стали. Или просто не смогли снести? Стены-то, если так поглядеть, за столько веков не раздолбали снаружи и даже изнутри за сорок лет не сумели. Башня Лорда отсюда, издалека и в темноте, выглядит того же поля ягодой — несокрушимый шпиль из сплошных булыжных глыб, и окружающие здания такие же вызывающе-островерхие, растопырившие широченные карнизы, таращащие в темень прорези окошек-бойниц… Какие, интересно, мотивы могут заставить Орден Гулга мириться с совсем не подобающей им архитектурой? Ведь по таким лесенкам, какие в стенных башнях, и наверняка в той же Башне Лорда, гному карабкаться — мука мученическая.

Рассуждая таким манером, Чумп свесился с крыши на сторону и оглянулся в ту сторону, где оставил Вово. Любопытная луноликая физиономия торчала из-за дальнего угла, изучая городские подробности с неподдельным восторгом. Ущельник скрипнул зубами в бессильной злости (или зависти?) и махнул рукой. Вово немедленно отлип от стены и потрюхал к нему, широко двигая локтями, как поршнями дварфийской паровой машины. Заглядевшись на него, Чумп чуть было не упустил момент, когда из-за поворота улицы вывернулся долгожданный патруль. Внимание привлек отблеск факела на шлеме, Чумп запоздало оглянулся и окоченел: целая группа, точь-в-точь попадающая под генеральское описание городской стражи. Унылые мужики, нагруженные копьями и здоровенными щитами, гурьбой тащились по улице, и не похоже было, чтобы это приносило им хоть какое-то удовлетворение. Осталось лишь махнуть рукой Вово, чтобы тот спрятался (где? Посреди улицы?) и припасть к крыше, уповая на хумансовую слеподырость. Краем глаза Чумп заметил, как Вово рухнул на мостовую и будто бы растекся по ней, враз утратив всю свою массивность. Вот еще новости!..

Стража неспешным порядком проволоклась мимо, одышливо пыхтя и горестно вздыхая. По сторонам они оглядывались больше для проформы, наверх не смотрели вообще, так что Чумп набрался наглости и поглядел в сторону Вово еще раз. Гобольд был тут как тут — лежал себе разлапистой лепешкой прямо на булыжной мостовой под стенкой дома, но то ли тени его удачно маскировали, то ли он ухитрился, вдавившись в камни, сравняться с их уровнем, но пара стражей проплелась от него в десятке футов, не заметив. Чудеса, да и только!

Сонный отряд добрел до видимого конца улицы, повернул и снова пропал из виду за угловым бараком.

— Подъем, лежун, — скомандовал Чумп севшим голосом. — Пронесло… Как это у тебя получается?

Вово отлепился от камней, поднялся в рост. Никакой вмятины на том месте, где он лежал, не обнаружилось. То ли мигом затянулась, то ли и не было вовсе… Но как, скажите на милость, можно не заметить лежащую на тротуаре груду незнамо чего размером с доброго буйвола?! То ли страже уже вовсе ни до чего нет дела, то ли отношения кобольдова сына с камнями выходят даже за рамки родственных. Обычный-то родственник только и ищет повод подставить незваного нахлебника таким вот ребятам с копьями.

— Чего получается? — благодушно уточнил Вово, отрясая пыль. — Ты про лежать? Да это просто! Ты пузом к земле придавись, а башку закрой руками и знай тверди себе: меня, мол, тут нету! Я так с детства бороться с ночными страхами привычен. Никакой кошмарник тебя эдак не заметит! А ежели кто за ухо выволакивает, то сталбыть мама.

— Ну и нашел себе страхи, — фыркнул Чумп, ухватился за край крыши и, повисши на миг на руках, спрыгнул на мостовую. — Двинули дальше.

И двинули. Пересекли улицу, Чумп ловко взобрался на крышу, пренебрегши на сей раз помощью Вово и используя вместо нее дощатые ставни и карниз ближайшего домика, и в одну перебежку добрался до конца ряда. Вово на сей раз не стал дожидаться команды — бежал рядом понизу, отчего ущельник почувствовал себя полным идиотом, ни к селу ни к городу взгромоздившимся на потеху публике на верхотуру. Тем более что готовая к потехе публика обнаружилась в конце маршрута — добрых три десятка гарцующих верхами латников. Чумп привычно уже повалился на край крыши, чуть было не накрыл по совету малодушного Вово голову руками, но вовремя опомнился, отплюнулся и навострил уши.

Команды кавалеристам отдавались короткие, отрывистые и гоблину миролюбивому непонятные. Зато, приглядевшись, Чумп распознал в руках одного из них крайне знакомую железяку. Да это же тот, со стены! И вообще компания сильно смахивает на тех самых, что уже встречались… только коней отрастить успели. Впрочем, если бы сам Чумп так не петлял и не совершал дикие ужимки по пути сюда — успел бы и не такое спереть. Но вот на кой им лошади в ночи, когда дальше своего-то носа не видишь?..

Вопрос разъяснился, когда один из вояк протрубил в рог, и весь эскадрон, растопырив в стороны горящие факелы, с дробным топотом снялся с места, направляясь в сторону Южных ворот. Эх, эльфа! — горестно застонал Чумп. — Нет, конечно, можно предположить, что в ночи вас там не больно-то и изловят… Как сам друида искал в ту памятную ночь в лесу! Три раза через него переступал, да и в четвертый бы не углядел, кабы не наступил ему на ногу — тут уж, получив промеж ушей посохом, трудненько было не заметить… Но все-таки такая куча серьезно настроенных бойцов — хоть кому плохой подарок. И Вово, как назло, за ним зачем-то увязался, со своими эпическими способностями к укладыванию оппонентов штабелями.

Отряд унесся, оставив на улице всего двоих вялых бездоспешных пешеходов, которых Чумп опытно определил как местных конюхов. Снова пришлось давить инстинкты — рывком настичь, прихватить, сунуть нож к горлу и… И что?.. Ничего. Зато нож, зато к горлу. Чтобы репутация записного татя не пострадала. Нашел кого допрашивать, герой-лазутчик.

А конюхи постояли еще, почесываясь, да и убрели промеж домов, избавив Чумпа от соблазна и так и не узнав, сколько удовольствия потеряли.

— Вово! — шикнул Чумп, свешиваясь с крыши.

— Тута, — доложился Вово немедленно. — Бежим дальше?

— Угу, побежим. Ты понял, куда эти, на лошадях, намылились?

— А, эти! Наших бить, я так думаю. Только ничего им не обломится: Зембуса не найти, Панка не одолеть, а Хастреда не за что.

Аргументации более убедительной Чумп давненько не встречал, да и сделать что-либо все равно не мог, так что осталось ему только двинуть плечами и соскользнуть с крыши, дабы пересечь очередную улицу и обнаружить, что за ней, отделенный всего лишь одинарным рядом бараков, начинается собственно центр городка, или, если угодно, сам замок. Как было замечено издалека, составлен он был из множества сообщающихся между собой зданий и построек, сохранившихся в неизменности с незапамятных времен. Многочисленные крыши уставились островерхими макушками в испещренное бледными северными звездами небо, выложенные массивными каменными глыбами переходы, арки и фронтоны нависали немым превосходством, а несколько полноразмерных окон, затесавшихся среди многих бойниц, кокетливо прикрылись толстенными ставнями из мореного дуба. Вово застыл, в восхищении оглядывая буйство сурового серого гранита, даже челюсть отвесил и в задумчивости поджал сперва одну, потом, вернув ее на место, другую ногу. Чумп подошел к вопросу прагматичнее — сделал несколько шагов вдоль замкового периметра, определяя, как в него сподручнее проникать. Руководствуясь врожденной логикой, он рассудил, что тут должны храниться — то есть, конечно же, обретаться — наиболее почтенные члены собранного в стенах Хундертауэра безобразия. И в целях получения наиболее полной информации о состоянии дел допрашивать следует именно их, а никак не конюхов.