социалистическую революцию. У нас три пути, три позиции: поддержка большевиков, борьба с большевиками или нейтралитет. Мы выбрали борьбу с большевиками, пошли против засилья коммунистической диктатуры, которая ведет страну к гражданской войне, политическую свободу к смерти, народное хозяйство к разрухе. Мы противопоставили коммунистической диктатуре идею социал-демократии, которая должна дать свободы всем и вся. Власть в стране должна быть в руках Всероссийского Учредительного собрания, которое большевики не признали и разогнали.

Надо признаться и в другом, что большевизм в расцвете сил и твердо ведёт свою разрушительную линию как в политической, так и в экономической сферах. Большевизм отбросил забрало демократии, преследует нас, насильно уничтожает несогласные с ним партии. Свобода оккупирована. Надвигается полоса политического террора путем разжигания Гражданской войны при поддержке германского империализма. Вести разговор о восстановлении монархии, как того хотел бы кто-то из вас, – глупо и бесполезно. Монархия погибла навсегда. Надо вести борьбу за демократию, за Учредительное собрание, которое бы приняло всю полноту власти на себя, привело бы к миру и благоденствию в России.

И наши силы, господа и товарищи, не так уж малы, как кому-то может показаться. Эти силы, поддержанные народом Сибири и Дальнего Востока, уже ведут борьбу с узурпаторами демократии. На всей территории от Урала до берегов Тихого океана во главе Советов стоят наши люди, наши партии. А это значит, что народ с нами. И если большевики предали интересы народа, то мы их не предадим, не продадим Россию кайзеру Вильгельму, штыками которого большевики хотят удержать власть. Отсюда-то и идет расцвет большевизма. Этим-то и сильны большевики.

Мы против Гражданской войны, мы говорим товарищам большевикам, что Гражданская война вконец ослабит Россию, и ее сможет пленить любой захватчик. Но они не хотят, они толкают народ к той войне. Мы верим, что народ найдет в себе силы и сбросит тяжесть большевизма со своих плеч.

Опасен большевизм, не менее опасна и черная сотня, которая хотела бы восстановить монархию. Нам надо выбрать золотую середину, бороться против большевизма и против монархии…

Оратор не договорил, в тесном и душном зале громко прозвучал выстрел, человек на трибуне вздрогнул и начал заваливаться набок. Полковник Иванов дунул на дуло револьвера, положил его в кобуру, громко сказал:

– Это, господа офицеры, ответ тем, кто осуждает монархию. Господин или товарищ попал не по адресу. Труп в мешок – и в речку.

– Как всё просто, Устин: сказал не то – получай пулю, – вздохнул Туранов и первым пошел к выходу.

– Стрелять в инакомыслящего подло, но и не стрелять…

Пришло известие, что в Харбине объявился временный верховный правитель земли русской – Хорват[55]. 9 июля он обратился к населению с воззванием на станции Гродеково, провозгласив Всероссийское правительство. Целью его было объявлено «восстановление национальной верховной государственной власти» в стране, установление твердого порядка. Он захватил КВЖД, всю зону отчуждения и готовит армию к крестовому походу на Москву. Его шумно поддержала харбинская реакция, его заласкивают Страны согласия.

И это было началом. Заметно оживились кооператоры, духовенство, земцы, кулаки, белогвардейщина. Все они ратовали за Учредительное собрание, за немедленную борьбу против большевиков. Говорили, писали, обливали грязью, ничуть не стесняясь их присутствия. Этому сборищу подпевали эсеры и меньшевики.

– А большевики-то вопиюще слабы здесь, мне даже стало жаль их. Сомнут и растопчут, – проговорил Ромашка.

– А мы поможем, – блеснул темными глазами Туранов, крутнув черный ус. – Не жалей большевиков. Видит бог, они еще намнут нам бока.

– Поживём – увидим. Кажется, дело идет к вооруженным столкновениям, – оживился и Бережнов. Всё в нем напряглось, как перед боем, предчувствие надвигающихся событий стеснило грудь.

Полковник Иванов неожиданно вызвал Бережнова. Без предисловий заговорил:

– Вы, господин штабс-капитан, с благословения сибирских дружин, поедете со своими товарищами сопровождать секретную миссию в Челябинск. Ничего не спрашивайте, всё узнаете на месте. Кого сопровождать? Капитана Каппеля и капитана Гришина-Алмазова. Получите казачью форму, всем быть при крестах и медалях. Вид бравый, чтобы видели союзники, что не перевелись в России герои. Всё должно до поры до времени остаться в тайне. Готовы ли вы, господин штабс-капитан, послужить верой и правдой нашей многострадальной России?

Бережнов поморщился, как от зубной боли, уж шибко часто повторяют слово «Россия», вяло ответил:

– Как прикажете, господин полковник. Стрелять никого не надо? Эсеров аль меньшевиков?

– Оставьте, ошибся я с тем выстрелом. Исправим сообща. Эти говоруны пока нам по пути. В добрый путь…

Колеса отстукивали время. Устин стоял у окна, грустно думал: «Прав Туранов, далеко завел нас монархизм, запутал. И монархист ли я? На кой ляд мне сдался мертвый царь и вся эта монархия? Понятно, что генералы остались не у дел, а что же я плетусь за ними? Разве у меня отобрали землю, дворянство, звание? Звание хоть сейчас брось, хоть чуть позже».

Перед отъездом неожиданно встретился с полноватым моложавым генералом, который зачем-то зашел в штаб сибирских дружин. Устин неожиданно для себя спросил:

– Господин генерал, затевается большое дело, наши хотят сбросить власть узурпаторов-большевиков. Сможем ли мы это сделать?

– Вы хотите честного ответа, подъесаул, едва успев сменить кавалерийскую форму на казачью? (Устин совсем недавно стал подъесаулом, хотя фактически в соответствующем чине – штабс-капитан, штабс-ротмистр). Отвечу. Это чистейшей воды авантюра. Эта лишняя кровь, которую прольёт русский народ. Да, большевики не возятся с нами, гайки закручивают до упора. Но подумайте, что мы будем делать, когда снова дорвемся до власти… Всего вам доброго, подъесаул!

– Постойте! А где будете вы, господин генерал?

– Там, где подобает быть честному человеку. Хотите знать мою фамилию? Генерал Болдырев[56], можете доложить, что я против вас! Да, да, против – и перехожу на сторону большевиков. Ну что, удивились? Пойдемте со мной. Не хотите? Но если потеряете голову, то ищите ее под мышкой, там тож волоса растут. – Ушел, четко печатая шаг.

За время вынужденного сидения в Омске Бережнов многое передумал. Планы генералов и полковников ему стали понятны: любой ценой удержаться у власти. Восстановить монархию, где каждый из заговорщиков не прочь быть ближе к трону. А отсюда ненависть к большевикам, даже к учредилке. И тот выстрел, что сделал бешеный полковник, тоже путь к трону. Обманутый народ, обманутая Россия…

«Но я-то не обманутый. Я сознательно иду на это. А на что на это? На борьбу с большевиками? Здесь я правильно иду. Другого пути для освобождения России нет, как свержение власти большевиков. Но и эти, эти тоже не дадут народу свободу. Может быть, зайти в купе и застрелить дипломатов, возможно, его выстрелы остановят надвигающуюся бойню? Да,