Алексей Степанович аккуратно приложил листок обратно к папке, где у него лежал чистовой вариант перевода. Он осторожно придвинул рукопись к себе и бережно перевернул хрупкую страницу.

Он еще некоторое время сидел молча, глядя на свое рабочее место. Хаос исписанных и сотни раз переправленных им листов постепенно превращался в организованный беспорядок. Сама рукопись лежала по центру, и Алексей Степанович с удовлетворением отметил, что правая ее часть наконец-то стала толще левой, а значит, его перевод перевалил за половину.

Он вновь перебрал в голове основные моменты этой загадочной истории, которую он до сих пор не мог адекватно приписать ни одному историческому периоду или даже месту, и почувствовал легкую грусть оттого, что повествование, по всей видимости, подошло к логической развязке.

Главный злодей был схвачен и убит, добро восторжествовало. Лежащая в руинах страна, лишившаяся своего короля в ходе продолжительной борьбы с армией темных магов, пришедших из других миров, была объединена усилиями четырех князей, нашедших в себе силы перед лицом внешней опасности отбросить предрассудки и давние феодальные споры и создать объединенную армию.

Вместе с этим Алексей Степанович про себя отметил, что непереведенной оставалась еще добрая треть рукописи. Он почти физически почувствовал нарастающее любопытство оттого, что могут скрывать в себе оставшиеся страницы манускрипта.

К своему собственному разочарованию, он был почти уверен, что содержание этих пожелтевших страниц, скорее всего, сведется либо к скучному перечислению разрушений и мер по восстановлению страны, либо к описанию междоусобиц между этими самыми четырьмя князьями, которые в отсутствие внешней угрозы непременно начнут выяснять отношения, кто же из них, что называется, по-настоящему первый среди равных.

Внезапно Алексея Степановича посетила пугающая мысль: а что, если весь этот манускрипт не что иное, как чья-то выдумка, плод воображения какого-то древнего летописца? Что автор вовсе не описывал реальных событий, хоть и через толстую призму религиозных представлений и предрассудков, а просто создал некий вымышленный мир с вымышленными героями и событиями? Тогда все его нарождающиеся гипотезы о том, в какой стране и в какое время была создана эта рукопись, не стоят ровным счетом ничего. Подумав об этой возможности еще некоторое время, Алексей Степанович все-таки решил, что этого не может быть.

Художественная литература была продуктом сравнительно новой истории, древние летописцы ограничивались либо историческим, либо религиозным жанром. То есть в худшем случае описанные события представляют собой некий прежде никому не известный миф. Однако мифы, в отличие от художественных произведений, непременно отражают реальные представления людей и часто основаны на реальных событиях, обросших со временем толстым слоем легенд.

Авторы мифов верили в то, что они описывают, подумал Алексей Степанович, постепенно успокаиваясь. Таким образом, описанные события не могли быть продуктом воображения одного человека, но, по меньшей мере, целого народа. В самом крайнем случае, даже если я не прав и это все-таки выдумка, в чем я искренне сомневаюсь, это будет самое раннее в истории полномасштабное художественное произведение! А это тоже дорогого стоит, хоть и уже в области литературоведения.

Слегка подразмытый образ заинтересованных коллег на международной научной конференции вновь обрел яркие краски и четкие контуры.

А какие все-таки интересные космогонические представления! Этот тоннель, соединяющий разные миры, от мира богов вплоть до мира демонов. Ничего подобного не встречал нигде. И ведь что интересно, несколько миров людей. Обычно есть четкое противопоставление наших и ваших. А тут – несколько других миров на равных правах с нашим собственным. Хорошо было бы про это еще что-то узнать из оставшейся части рукописи…

Алексей Степанович глубоко вздохнул, придвинул рукопись к себе поближе и принялся за работу с новыми силами и новыми надеждами.

Андрей открыл глаза и понял, что очнулся после глубокого тяжелого сна без сновидений. Он осторожно отодвинул доску, которой был закрыт вход в его убежище. На улице было темно, и на небе искрились яркие точки звезд. На их фоне быстро пробегали почти невидимые облака, словно немые свидетели уходящей непогоды.

В глубине души Андрей был рад, что он, сам того не желая, уснул и ожидание ночи прошло для него незаметно. Однако он был страшно зол на себя за то, что уснул он прямо здесь, на крыше этого зловещего города. Они могли ведь убить меня прямо здесь, пока я спал, и я бы даже ничего не заметил. Идиот.

Андрей продолжил лежать еще несколько минут, напряженно вслушиваясь в темноту. Вокруг все было тихо. Удостоверившись, что поблизости никого нет, Андрей осторожно выбрался из своего укрытия и поднялся на ноги. От долгого пребывания в скрюченной позе его ноги онемели, и при первом же шаге сотни острых иголок впились в них с неприятным покалыванием.

Андрей остановился и принялся методично растирать затекшие конечности. Когда кровь наконец возобновила свой привычный ток по жилам, вместе с чувствительностью к Андрею вернулась и жгучая боль, которая с новой силой запылала в его ушибленных лодыжках.

Андрей провел несколько минут, размышляя, стоит ему и дальше двигаться по крышам или же безопаснее будет спуститься вниз. В конце концов он пришел к выводу, что, двигаясь по улицам, он наделает меньше шума, и у него будет больше шансов остаться незамеченным.

Он открыл люк, который громко скрипнул, заставив все внутри него сжаться в тугой узел. Заглянув вниз, Андрей увидел лежащий в углу стул, который он предусмотрительно оттолкнул, когда вылезал наверх, чтобы замести следы. Поежился, представляя, как его ноги отреагируют на еще один прыжок с высоты.

На прыжок его ноги отреагировали плохо. Андрей скорчился на полу, хватаясь за щиколотки и пытаясь не кричать. Правая лодыжка была неестественно вывернута в сторону и горела, как будто ее прижгли каленым железом. Когда Андрей пришел в себя и попробовал встать, он с ужасом для себя обнаружил, что не может даже слегка ступить на правую ногу. Он начал затравленно озираться по сторонам в поисках чего-нибудь хотя бы отдаленно напоминающего трость.

Среди неразберихи темной комнаты его взгляд упал на перевернутый разбитый стол, который лежал в углу. Его тонкие округлые ножки торчали в разные стороны, словно у лежащего на спине таракана, который оставил всякую надежду подняться и так и замер на полу в ожидании неминуемого конца.

Андрей доковылял до стола и надавил на одну из ножек. Древесина у ее основания сильно прогнила то ли от влажности, то ли благодаря трудам нескольких поколений усердных древоточцев. Ножка с громким хрустом поддалась. Андрей принялся раскачивать ее по кругу и после нескольких неловких движений наконец одолел поверженный стол.

Опираясь на свою добычу, Андрей доковылял до двери и осторожно приоткрыл ее. Он долго стоял без движения, вглядываясь в темноту и выжидая, пока его глаза полностью адаптируются. Не увидев ничего подозрительного, он отважился выйти на улицу. Андрей медленно заковылял вперед, постоянно оглядываясь и прислушиваясь. Несмотря на все предосторожности, ножка стола издавала тихий щелкающий звук при соприкосновении с дорогой, так что при каждом шаге у Андрея душа уходила в пятки от страха быть замеченным.