class="p1">— Что случилось?

Он вроде не спрашивал, а требовал, намекая на непозволительность тратить рабочее время на разные визиты, и уж тем более рассиживаться в чужих кабинетах. Господин Кузьмин везде чувствовал себя по-хозяйски и в своей тарелке. Сказывались, значит, многие годы руководящей работы, не прошли бесследно, отложились в характере независимостью и уверенностью. Молодец, Аким Павлович.

— Хочу радостью своей поделиться, — без улыбки поведал Алексей, вставая из-за стола, — я вчера, Аким Павлович, сказочно разбогател. Всю ночь не спал, чуть с ума не сошел. А потом думаю: а вдруг зря радуюсь? Вдруг находка ненастоящая, а туфта? Решил к вам за помощью обратиться, как к специалисту.

На полушутливые изречения убоповца Кузьмин большого внимания не обращал, он вообще готов был пропустить их мимо ушей, если бы Алексей не упомянул про сказочное богатство и если бы при этом не направился к сейфу. Нетрудно догадаться, что убоповец говорил о золоте, причем золоте, имевшем отношение к «Цветмету». Иначе Черенков не стал бы приглашать директора завода. Значит, сыщики что-то нашли. По правде говоря, Кузьмин догадался об этом еще утром, когда Черенков позвонил и попросил наведаться, поэтому словам убоповца не удивился. Аким Павлович удивился, когда на столе, громыхнув по крышке, появился довольно объемистый пакет. Директор не просто удивился, а изумился. Такого количества золота он не ожидал увидеть. Даже десятой доли от этого количества. Даже сотой доли. Думал, размышлял, надеялся, когда ехал сюда, что убоповцу удалось раздобыть небольшой кусочек весом несколько граммов, да и то украденный не вчера или сегодня, а давно. В первый год работы завода такие случаи были, что уж теперь скрывать, тогда ведь охрана завода только организовывалась, но килограммами никогда не воровали. Единственное, до чего додумались предприимчивые труженики, так это до применения рогаток. Тоже мудрецы, до такого тоже надо было додуматься, чтобы выстреливать золото за территорию завода из рогаток, а после работы подбирать. Тогда такое случалось довольно часто, но много ли настреляешь золота из рогаток? Ясное дело, воровство оно и есть воровство, и те случаи авторитета заводу не прибавили, но ни о каких килограммах речи не шло. А тут на стол грохнулся целый пакет, чуть стол не проломил.

Аким Павлович утратил дар речи, единственное, на что оставалось уповать, только на то, что содержимое пакета к «Цветмету» не имеет никакого отношения. Слабое, правда, утешение. Во всей округе заводов по производству аффинажного золота днем с огнем не сыскать. Да что в округе, во всей России не сыскать, таких заводов во всем мире раз-два и обчелся. Любая экспертиза установит, откуда золото попало на этот стол. А директор завода свой продукт узнает и без экспертизы, невооруженным глазом. Его золото. «Цветметовское». Аким Павлович достал платок, промокнул высокий лоб. Спросил хмуро:

— Сколько здесь?

Черенков выложил золото ровной стопкой, все тринадцать коротких кругляшек, примерно одинаковые по размеру, и еще один немного поменьше. Впечатлительная получилась картина. И вес тоже.

— Тринадцать килограммов семьсот пятьдесят граммов. Содержание золота 88 процентов.

Лицо Акима Павловича утратило недавнюю ухоженность и белизну, приобретя несвойственную ему серость. Плечи директора опустились, отчего пиджак выглядел не влито, как недавно, а топорщился, будто стал великоват. Черенков удивился произошедшим с ним переменам, таким неуверенным и растерянным господин Кузьмин никогда прежде не был. Алексей даже пожалел Акима Павловича. До чего довел человека своими придирками, даже на себя стал не похож. Неужели директор испугался за себя, за свою карьеру, способную рухнуть в одну минуту, когда факты воровства на руководимом им заводе станут достоянием гласности? Непохоже. Будь Аким Павлович карьеристом, не сидел бы в провинциальном Касимове.

Однако в растерянности Кузьмин пребывал недолго, ему понадобилось всего несколько секунд, чтобы осмыслить тяжелую новость и совладать с эмоциями.

— Что вы намерены предпринять?

Голос директора приобретал привычные командирские нотки, и это нравилось. Еще Алексею понравилось, что Аким Павлович не проявлял прежней антипатии к докучливому земляку-убоповцу, а готов был оказать помощь. Давно бы так, уважаемый Аким Павлович.

— Во-первых, хотим проверить версию о канале переправки золота с территории завода, — начал Алексей, сделав особый акцент на переправке ворованного металла, поскольку теперь для разговора о неприглядном факте имелись все основания.

Кузьмин это понимал и воспринимал как должное. Как неизбежность. Не станешь же оспаривать факт, десятки килограммов золота за проходную завода сами по себе не проходили и не протекали.

Аким Павлович усмехнулся:

— Уж не считаешь ли, Алексей Иваныч, что ворованное золото вывозилось на моей машине?

— Не считаю, — поспешил успокоить Алексей, — хотя про машину вашу думал.

Аким Павлович изумленно вздернул брови, готовый возмутиться вопиющей бесцеремонностью и высказать бестактному земляку все, что о нем думает, но Алексей опередил.

— Есть все основания считать, что золото за проходную выносили охранники, — сказал он и словно пригвоздил директора к стулу, — да, Аким Павлович, именно охранники. Сами. Лично.

Лицо Кузьмина снова стало темнеть. Такой вариант рисовался самым тяжелым, неприятным и нежелательным. Со службой охраны конфликтовать не хотелось бы, это будет подобно локальному боевому сражению. Даже невозможно представить, какой оборот примет дело, когда УБОП начнет проверять охранников. Шум поднимется вселенский, ведь их не один-два, а целый батальон, и этот батальон специально расквартировали в Касимове для охраны «Цветмета». По распоряжению из Москвы. «Наверху» за голову схватятся, когда узнают о воровстве на «Цветмете», о неэффективности охраны, стало быть, а когда узнают о причастности доблестных военных к воровству, то и вовсе в обморок упадут. Это не что иное, как факт морального разложения воинского подразделения. В Министерстве обороны вряд ли поверят, хотя поверить придется. Вот оно, золото, перед глазами лежит, и на стол не с неба упало. Черенков, к сожалению, прав, без охранников здесь не обошлось.

— А при чем моя машина? — мрачно полюбопытствовал Кузьмин, приготовившись услышать самое худшее. Персональная машина директора никогда не осматривалась, и преступники могли это использовать.

Аким Павлович не хотел признаться самому себе, но ответ убоповца ожидал с тайной надеждой. Пусть лучше пострадает он сам, что допустил недосмотр, пусть личный водитель, которому всегда и во всем доверял, окажется предателем, чем выявится преступная деятельность военных. Аким Павлович из двух зол выбирал меньшее. Но выбор зависел не от него, а Черенков потворствовать не желал. Как оказалось, убоповец шикарный директорский джип рассматривал совсем в иной плоскости.

— Нам нужно проверить раздевалку охранников. Сделать это нужно незаметно, чтобы никто не узнал.

Задумка убоповца показалась директору непонятной. А вот обращение за помощью откровенно обрадовало. Похоже, сам он пока еще не попал в число подозреваемых. И то